Цитаты со словом «назвать»
Область
поиска
поиска
Область
поиска
поиска
Меня даже называли выразителем аристократизма социализма.
Некоторые друзья шутя называли меня врагом рода человеческого.
Часто это называли моим «индивидуализмом», но я считаю это определение неверным.
Я всегда чувствовал себя далеким от того, что называют «жизнью».
Но половая любовь и борьба за преобладание и могущество наполняют то, что называют «жизнью».
Еще об отношении к тому, что называют «жизнью», и об аскезе.
Меня часто в молодости называли Ставрогиным, и соблазн был в том, что это мне даже нравилось (например, «аристократ в революции обаятелен», слишком яркий цвет лица, слишком черные волосы, лицо, походящее на маску).
То, что называют романтическим отношением к действительности, мне совершенно чуждо.
Если меня и можно было бы назвать романтиком, помня об условности этого термина, то совсем в особом смысле.
Меня часто упрекали в том, что я не люблю достижения, реализации, не люблю успеха и победы, и называли это ложным романтизмом.
Толстого, с Иваном Карамазовым, Версиловым, Ставрогиным, князем Андреем и дальше с тем типом, который Достоевский назвал «скитальцем земли русской», с Чацким, Евгением Онегиным, Печориным и другими.
Неукорененность в мире, который впоследствии в результате философской мысли я назвал объективированным, есть глубочайшая основа моего мироощущения.
Если мое мироощущение пожелают назвать романтизмом, то это романтизм не пассивный, а активный, не мягко-мечтательный, а жестко-агрессивный.
В моей молодости благорасположенные ко мне люди меня называли «любимец женщин и богов».
Но жизнь мира, жизнь человека в значительной своей части это обыденность, то, что Гейдеггер называет das Man.
Тоска очень связана с отталкиванием от того, что люди называют «жизнью», не отдавая себе отчета в значении этого слова.
То, что называют «жизнью», часто есть лишь обыденность, состоящая из забот.
Иначе это можно было бы назвать элементом апофатическим.
Меня называют философом свободы.
Меня называли в молодости «вольный сын эфира».
Для меня характерно, что у меня не было того, что называют «обращением», и для меня невозможна потеря веры. У меня может быть восстание против низких и ложных идей о Боге во имя идеи более свободной и высокой. Я объясню это, когда буду говорить о Боге.
Во мне всегда была жалость, которую можно назвать жалостью социальной, и с этим связаны мои социалистические симпатии.
И самую эмоциональность я бы назвал трансцендентальной.
Но у меня не было того, что называют культом вечной женственности и о чем любили говорить в начале XX века, ссылаясь на культ Прекрасной Дамы, на Данте, на Гёте.
Но обозревая свой духовный путь, я должен сказать, что у меня не было того, что называют в точном смысле обращением (conversion).
Всю жизнь во мне оставался элемент, который называли сектантски-дуалистическим, элемент метафизического анархизма.
Для меня сейчас ясно, что я всегда принадлежал к тому типу философии, который сейчас называют «экзистенциальной».
Я называю экзистенциальным философом того, у кого мысль означает тождество личной судьбы и мировой судьбы.
Я не раз задавал себе вопрос, верно ли было бы меня назвать романтиком в философии.
Совершенно ясно, что меня нельзя назвать классиком.
В неприятной реакции против романтизма, которая сильна была между двумя войнами, романтизмом называли все, что не нравилось и вызывало осуждение.
Но вот русский культурный ренессанс начала XX века можно назвать русским романтизмом, и он бесспорно нес на себе романтические черты.
Но то, что можно было бы назвать прекраснодушной, оптимистической анархической утопией, мне чуждо.
У меня на всю жизнь осталось отвращение к тому, что называют «занять положение в обществе».
То, что я называю революционным закалом личности в моей молодости, по своим моральным и психологическим последствиям шире и глубже революционности в собственном смысле слова.
То, что называли моим индивидуализмом, мое обостренное переживание личной судьбы, было более всего связано с Достоевским и Ибсеном.
Я пережил в известный момент состояние, которое называют радостью жизни, подъемом жизненных сил.
За много лет до образования у нас большевизма я столкнулся с явлением, которое можно было назвать тоталитаризмом русской революционной интеллигенции, с подчинением личной совести совести групповой, коллективной.
Я стал одним из главных выразителей течения, которое С. Булгаков потом назвал «от марксизма к идеализму».
Это «мы» они называли тайной трех.
Мой изначальный и обостренный персонализм, который неверно называют индивидуализмом, должен был привести к столкновению.
Он часто называл меня Адонисом, а иногда называл барином, при этом говорил мне «ты».
Во мне, в сущности, никогда не произошло того, что называют возвращением к вере отцов.
Во мне также сравнительно слабо была выражена та основа, которую условно можно назвать натуральным язычеством.
Припоминая свой духовный путь, я принужден сознать, что в моей жизни не было того, что католики и протестанты (гораздо менее православные) называют convertion и чему приписывают такое центральное значение.
И это пережитое мгновение я не называю резким обращением, потому что до этого я не был ни скептиком, ни материалистом, ни атеистом, ни агностиком, и после этого у меня не были сняты внутренние противоречия, не наступило полного внутреннего покоя и не перестала меня мучить сложная религиозная проблематика.
У меня всегда было символическое понимание культа и плоти религиозной жизни и противление тому, что можно назвать наивным реализмом в религии.
Меня нередко называли «модернистом» на православной почве.
Он все время ругал последними словами Льва Толстого, называя его Левкой.
Классицизм можно называть достижением совершенства в творческом акте, и в этом смысле смешно было бы восставать против классического.
Цитаты из русской классики со словом «назвать»
Лаврецкого тотчас окружили: Леночка, как старинная знакомая, первая назвала себя, уверила его, что еще бы немножко — и она непременно его бы узнала, и представила ему все остальное общество, называя каждого, даже жениха своего, уменьшительными именами.
— Нет, ради Бога, — прервал он меня, — не спрашивайте моего имени ни у меня, ни у других. Пусть я останусь для вас неизвестным существом, пришибленным судьбою Васильем Васильевичем. Притом же я, как человек неоригинальный, и не заслуживаю особенного имени… А уж если вы непременно хотите мне дать какую-нибудь кличку, так назовите… назовите меня Гамлетом Щигровского уезда. Таких Гамлетов во всяком уезде много, но, может быть, вы с другими не сталкивались… Засим прощайте.
— Но ты мне скажи про себя. Мне с тобой длинный разговор. И мы говорили с… — Долли не знала, как его назвать. Ей было неловко называть его и графом и Алексей Кириллычем.
Какое они имели право говорить и плакать о ней? Некоторые из них, говоря про нас, называли нас сиротами. Точно без них не знали, что детей, у которых нет матери, называют этим именем! Им, верно, нравилось, что они первые дают нам его, точно так же, как обыкновенно торопятся только что вышедшую замуж девушку в первый раз назвать madame.
— Новая грубость; что вы расстройству приписываете? Бьюсь об заклад, что если б я сказала назвать его… тем ужасным именем, так вы бы тотчас же согласились, даже бы не заметили! О, неблагодарные, низкие, все, все!
Синонимы к слову «назвать»
Предложения со словом «назвать»
- Конечно, чем ближе к нашим дням, тем больше можно назвать имён и рассказать о большем числе событий и случаев, связанных с этими местами.
- Известно, что небольшое количество людей могут назвать адрес и имя человека, с которым никогда не знакомились или только видели.
- Верх не ясен, низ не тёмен. О, бесконечное! Его нельзя назвать именем.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «назвать»
Значение слова «назвать»
НАЗВА́ТЬ1, -зову́, -зовёшь; прош. назва́л, -ла́, -ло; прич. страд. прош. на́званный, -зван, -а́ и -а, -о; сов., перех. (несов. называть1). 1. Дать название, имя и т. п. кому-, чему-л.
НАЗВА́ТЬ2, -зову́, -зовёшь; прош. назва́л, -ла́, -ло; прич. страд. прош. на́званный, -зван, -а́ и -а, -о; сов., перех. (что и кого-чего) (несов. называть2). Созвать, пригласить в каком-л. (обычно большом) количестве. (Малый академический словарь, МАС)
Афоризмы русских писателей со словом «назвать»
- Вельможа ль он, мужик, вития,
Купец иль воин — всё равно:
Всех назовёт детьми Россия,
Всем имя братское одно. - Вкус можно назвать самым тонким рассудком.
- Нельзя отрицать влияние нравственных качеств на чувство любви, но когда любят человека, любят его всего, не как идею, а как живую личность, любят в нем особенно то, чего не умеют ни определить, ни назвать.
- (все афоризмы русских писателей)
Отправить комментарий
Значение слова «назвать»
НАЗВА́ТЬ1, -зову́, -зовёшь; прош. назва́л, -ла́, -ло; прич. страд. прош. на́званный, -зван, -а́ и -а, -о; сов., перех. (несов. называть1). 1. Дать название, имя и т. п. кому-, чему-л.
НАЗВА́ТЬ2, -зову́, -зовёшь; прош. назва́л, -ла́, -ло; прич. страд. прош. на́званный, -зван, -а́ и -а, -о; сов., перех. (что и кого-чего) (несов. называть2). Созвать, пригласить в каком-л. (обычно большом) количестве.
Предложения со словом «назвать»
Конечно, чем ближе к нашим дням, тем больше можно назвать имён и рассказать о большем числе событий и случаев, связанных с этими местами.
Известно, что небольшое количество людей могут назвать адрес и имя человека, с которым никогда не знакомились или только видели.
Верх не ясен, низ не тёмен. О, бесконечное! Его нельзя назвать именем.
- (все предложения)