Идеология Москвы, как Третьего Рима, способствовала укреплению и могуществу
Московского государства, царского самодержавия, а не процветанию церкви, не возрастанию духовной жизни.
Неточные совпадения
История русского народа одна из самых мучительных историй: борьба с татарскими нашествиями и татарским игом, всегдашняя гипертрофия
государства, тоталитарный режим
Московского царства, смутная эпоха, раскол, насильственный характер петровской реформы, крепостное право, которое было самой страшной язвой русской жизни, гонения на интеллигенцию, казнь декабристов, жуткий режим прусского юнкера Николая I, безграмотность народной массы, которую держали в тьме из страха, неизбежность революции для разрешения конфликтов и противоречий и ее насильственный и кровавый характер и, наконец, самая страшная в мировой истории война.
Духовный провал идеи Москвы, как Третьего Рима, был именно в том, что Третий Рим представлялся, как проявление царского могущества, мощи
государства, сложился как
Московское царство, потом как империя и, наконец, как Третий Интернационал.
Церковь была подчинена
государству не только со времен Петра Великого, но и в
Московской России.
В доме было холодно, он попросил Анфимьевну затопить печь в его комнате, сел к столу и углубился в неприятную ему книгу Сергеевича о «Земских соборах», неприятную тем, что в ней автор отрицал самобытность государственного строя
Московского государства.
Из ставки начальника прибежал было с приказаниями завоеводчик; но атаманы отвечали в один голос: «Не слушаемся! идем помогать нижегородцам! Ради нелюбви вашей
Московскому государству и ратным людям пагуба становится», — и, не слушая угроз присланного чиновника, переправились с своими казаками за Москву-реку и поскакали в провожании Кирши на Девичье поле, где несколько уже минут кровопролитный бой кипел сильнее прежнего.
Но обязательность военной службы для дворян была постоянно признаваема в
Московском государстве; разница только в том, что войска регулярного не было, а следовательно, и служба была не регулярна.
Или, например, тот же почтенный подьячий пишет, что «во всем свете нигде такого на девки обманства нет, яко в
московском государстве», и описывает эти обманства.
Андрей Семеныч! // Ты вздумай, если нашим нераденьем // Московскому крещеному народу // Конечная погибель учинится, // Иссякнет корень христианской веры, // И благолепие церквей Господних // В
Московском государстве упразднится, // Какой ответ дадим мы в оный день, // В день страшного суда?
Неточные совпадения
Но не надобно ошибаться; все это далеко за пределом
государства;
московский период так же мало поможет тут, как петербургский; он же никогда и не был лучше его.
— Не могу же я, Николай Силыч, — возразил Павел, — как русский, смотреть таким образом на
Московское княжество, которое сделало мое
государство.
Тебе нравится
московский период
государства российского, мне нравится петербургский период
государства российского, но оба и несомненно мы имеем в виду одну и ту же государственность.
— Люди
московские! — сказал тогда Иоанн, — вы узрите ныне казни и мучения; но караю злодеев, которые хотели предать врагам
государство! Плачуще, предаю телеса их терзанию, яко аз есмь судия, поставленный господом судити народы мои! И несть лицеприятия в суде моем, яко, подобно Аврааму, подъявшему нож на сына, я самых ближних моих на жертву приношу! Да падет же кровь сия на главу врагов моих!
Замечательность беседы сего Мрачковского, впрочем, наиболее всего заключалася для меня в рассказе о некоем профессоре
Московского университета, получившем будто бы отставку за то, что на торжественном акте сказал: „Nunquam de republica desperandum“ в смысле „никогда не должно отчаиваться за
государство“, но каким-то канцелярским мудрецом понято, что он якобы велел не отчаяваться в республике, то за сие и отставлен.