В действительности в русском аморализме, как уже было сказано, есть сильный моральный пафос, пафос негодования против царящего в
мире зла и неправды, пафос, устремленный к лучшей жизни, в которой будет больше правды: в нигилизме сказался русский максимализм.
Неточные совпадения
Тут сказалась глубинная православная основа русской души: уход из
мира, во
зле лежащего, аскеза, способность к жертве и перенесение мученичества.
Русский атеизм родился из сострадания, из невозможности перенести
зло мира,
зло истории и цивилизации.
Нигилистическое оголение, снятие обманчивых покровов есть непринятие
мира, лежащего во
зле.
Это непринятие
злого мира было в православном аскетизме и эсхатологизме, в русском расколе.
Для него идея Бога очень напоминала
злого Бога-творца
мира Маркиона [См.: A. Harnack.
Если человек перестанет противиться
злу насилием, т. е. перестанет следовать закону этого
мира, то будет непосредственное вмешательство Бога, то вступит в свои права божественная природа.
Зло и страдание
мира не мешали Вл. Соловьеву в этот период видеть богочеловеческий процесс развития.
«
Мир явился мне, — говорит Бухарев, — не только областью, во
зле лежащей, но и великою средой для раскрытия благодати Богочеловека, взявшего
зло мира на себя».
Все считали этот
мир, в котором приходилось жить,
злым и безбожным и искали иного
мира, иной жизни.
Речь всегда шла о каком-то конечном совершенном состоянии, которое должно прийти на смену
злому, несправедливому, рабьему
миру.
Он не хочет продолжать жить в истории, которая покоится на безбожном законе
мира, он хочет жить в природе, смешивая падшую природу, подчиненную
злому закону
мира не менее истории, с природой преображенной и просветленной, природой божественной.
«Одиночество. Один во всем мире. Затискан в какое-то идиотское логовище. Один в мире образно и линейно оформленных ощущений моих, в
мире злой игры мысли моей. Леонид Андреев — прав: быть может, мысль — болезнь материи…»
Случается и то, что он исполнится презрения к людскому пороку, ко лжи, к клевете, к разлитому в
мире злу и разгорится желанием указать человеку на его язвы, и вдруг загораются в нем мысли, ходят и гуляют в голове, как волны в море, потом вырастают в намерения, зажгут всю кровь в нем, задвигаются мускулы его, напрягутся жилы, намерения преображаются в стремления: он, движимый нравственною силою, в одну минуту быстро изменит две-три позы, с блистающими глазами привстанет до половины на постели, протянет руку и вдохновенно озирается кругом…
Что Христос воскрес, что Правда победила в
мире зло, вырвала корень зла — смерть, это не дано как факт принудительный и доказательный.
Неточные совпадения
«И как они все сильны и здоровы физически, — подумал Алексей Александрович, глядя на могучего с расчесанными душистыми бакенбардами камергера и на красную шею затянутого в мундире князя, мимо которых ему надо было пройти. — Справедливо сказано, что всё в
мире есть
зло», подумал он, косясь еще раз на икры камергера.
Он мог бы чувства обнаружить, // А не щетиниться, как зверь; // Он должен был обезоружить // Младое сердце. «Но теперь // Уж поздно; время улетело… // К тому ж — он мыслит — в это дело // Вмешался старый дуэлист; // Он
зол, он сплетник, он речист… // Конечно, быть должно презренье // Ценой его забавных слов, // Но шепот, хохотня глупцов…» // И вот общественное мненье! // Пружина чести, наш кумир! // И вот на чем вертится
мир!
— В нашей воле отойти ото
зла и творить благо. Среди хаотических мыслей Льва Толстого есть одна христиански правильная: отрекись от себя и от темных дел
мира сего! Возьми в руки плуг и, не озираясь, иди, работай на борозде, отведенной тебе судьбою. Наш хлебопашец, кормилец наш, покорно следует…
— Тогда Саваоф, в скорби и отчаянии, восстал против Духа и, обратив взор свой на тину материи, направил в нее
злую похоть свою, отчего и родился сын в образе змея. Это есть — Ум, он же — Ложь и Христос, от него — все
зло мира и смерть. Так учили они…
— Он, как Толстой, ищет веры, а не истины. Свободно мыслить о истине можно лишь тогда, когда
мир опустошен: убери из него все — все вещи, явления и все твои желания, кроме одного: познать мысль в ее сущности. Они оба мыслят о человеке, о боге, добре и
зле, а это — лишь точки отправления на поиски вечной, все решающей истины…