Неточные совпадения
Гораздо более центральной и характерной для русской
идеи, для русского стремления к осуществлению социальной правды является фигура Н. Федорова, но он
принадлежит более к началу XX в., чем к XIX в.
По своим исканиям правды, смысла жизни, исканиям Царства Божьего, своим покаяниям, своему религиозно-анархическому бунту против неправды истории и цивилизации он
принадлежит русской
идее.
По своим теократическим
идеям, Вл. Соловьев
принадлежит прошлому.
— Натурально, я могу уступить, если надумаетесь, захотите. Я, конечно, теряю, но…
идея принадлежит мне, а ведь за идеи берут же деньги. В-третьих, наконец, я потому вас пригласил, что не из кого и выбирать. А долго медлить, взяв в соображение здешние обстоятельства, невозможно. К тому же скоро успенский пост, и венчать не станут. Надеюсь, вы теперь вполне меня понимаете?
Неточные совпадения
Центральной германской Европе не может
принадлежать мировое господство, ее
идея — не мировая
идея.
Мы с Огаревым не
принадлежали ни к тем, ни к другим. Мы слишком сжились с иными
идеями, чтоб скоро поступиться ими. Вера в беранжеровскую застольную революцию была потрясена, но мы искали чего-то другого, чего не могли найти ни в несторовской летописи, ни в трансцендентальном идеализме Шеллинга.
Нося эту
идею в своем сердце вместе с прочими таковыми же и беспрекословно признавая ее авторитет, он, однако ж, понимал, что право быть смертным"по усмотрению"отнюдь не
принадлежит к числу таких, которыми можно было бы кичиться.
Сюда, во-первых,
принадлежат различные житейские стремления и потребности художника, не позволяющие ему быть только художником и более ничем; во-вторых, его умственные и нравственные взгляды, также не позволяющие ему думать при исполнении исключительно только о красоте; в-третьих, накоиец,
идея художественного создания является у художника обыкновенно не вследствие одного только стремления создать прекрасное: поэт, достойный своего имени, обыкновенно хочет в своем произведении передать нам свои мысли, свои взгляды, свои чувства, а не исключительно только созданную им красоту.
Он вообще не любил терять праздных слов. Он
принадлежал скорее к числу лиц думающих, мыслящих, — хотя, надо сказать, трудно было сделать заключение о точном характере его мыслей, так как он больше ограничивался намеками на различные
идеи, чем на их развитие. При малейшем противоречии граф чаще всего останавливался даже на полумысли и как бы говорил самому себе: «Не ст́оит!» Он обыкновенно отходил в сторону, нервно пощипывая жиденькие усы и погружаясь в грустную задумчивость.