Неточные совпадения
Царь
был признан наместником Бога
на земле.
Истинным царством должно
было бы
быть русское царство, но этого истинного царства больше нет
на поверхности
земли.
«Если бы закон, — говорит он, — или государь, или какая бы то ни
было другая власть
на земле принуждали тебя к неправде, к нарушению долга совести, то
будь непоколебим.
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и свою науку, что я знаю заранее, паду
на землю и
буду целовать эти камни и плакать над ними — в то же время убежденный всем сердцем своим в том, что все это уже давно кладбище и никак не более».
Самое искание Царства Божьего
на земле было русским исканием.
К. Леонтьев не только не верит в возможность царства правды и справедливости
на земле, но он и не хочет осуществления правды и справедливости, предполагая, что в таком царстве не
будет красоты, которая всюду для него связана с величайшими неравенствами, несправедливостями, насилиями и жестокостями.
Русский гений, в отличие от западноевропейского, поднявшись
на вершину, бросается вниз и хочет слиться с
землей и народом, он не хочет
быть привилегированной расой, ему чужда идея сверхчеловека.
Он хотел осуществления христианства в путях истории, в человеческом обществе, а не в индивидуальной только душе, он искал Царства Божьего, которое
будет явлено еще
на этой
земле.
После падения София отлетает
на небо, а
на земле является
Ева.
Но за толстовским морализмом скрыто
было искание Царства Божьего, которое должно осуществляться здесь,
на земле, и сейчас.
Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни
есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства.
Ибо не может
быть на земле судья преступника, прежде чем сам сей судья не познает, что и он такой же точно преступник, как и стоящий пред ним, и что он-то за преступление стоящего пред ним, может, прежде всех и виноват.
В смуглых чертах цыгана было что-то злобное, язвительное, низкое и вместе высокомерное: человек, взглянувший на него, уже готов был сознаться, что в этой чудной душе кипят достоинства великие, но которым одна только награда
есть на земле — виселица.
Давно Лаврецкий не слышал ничего подобного: сладкая, страстная мелодия с первого звука охватывала сердце; она вся сияла, вся томилась вдохновением, счастьем, красотою, она росла и таяла; она касалась всего, что
есть на земле дорогого, тайного, святого; она дышала бессмертной грустью и уходила умирать в небеса.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел
было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев
на землях и у того и у другого.
Такая рожь богатая // В тот год у нас родилася, // Мы
землю не ленясь // Удобрили, ухолили, — // Трудненько
было пахарю, // Да весело жнее! // Снопами нагружала я // Телегу со стропилами // И
пела, молодцы. // (Телега нагружается // Всегда с веселой песнею, // А сани с горькой думою: // Телега хлеб домой везет, // А сани —
на базар!) // Вдруг стоны я услышала: // Ползком ползет Савелий-дед, // Бледнешенек как смерть: // «Прости, прости, Матренушка! — // И повалился в ноженьки. — // Мой грех — недоглядел!..»
Не ветры веют буйные, // Не мать-земля колышется — // Шумит,
поет, ругается, // Качается, валяется, // Дерется и целуется // У праздника народ! // Крестьянам показалося, // Как вышли
на пригорочек, // Что все село шатается, // Что даже церковь старую // С высокой колокольнею // Шатнуло раз-другой! — // Тут трезвому, что голому, // Неловко… Наши странники // Прошлись еще по площади // И к вечеру покинули // Бурливое село…
— Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да в
землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу его // Не слезы — кровь течет! // Не знаю, не придумаю, // Что
будет? Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я
на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? //
На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!
Самая книга"О водворении
на земле добродетели"
была не что иное, как свод подобных афоризмов, не указывавших и даже не имевших целью указать
на какие-либо практические применения.