Неточные совпадения
И, наконец, Чаадаев высказывает мысль, которая будет основной для всех наших течений XIX в.: «У меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить
большую часть
проблем социального порядка, завершить
большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество».
С
большей религиозной глубиной эта
проблема выражена у Достоевского.
Интересно, когда
проблему оправдания культуры ставят самые
большие русские люди, которые творили русскую культуру, или ставит интеллигенция, умственно воспитанная на западном научном просвещении.
Религиозный анархизм у Достоевского носит особый характер и имеет иное обоснование, чем у Л. Толстого, и идет в
большую глубину, для него
проблема свободы духа имеет центральное значение, которого она не имеет у Л. Толстого.
Он не переживал с остротой
проблему свободы, личности и конфликта, но с
большой силой переживал
проблему единства, целостности, гармонии.
Загадка о человеке — вот
проблема, которая с
большой остротой им ставится.
В нашем мышлении эсхатологическая
проблема занимает несоизмеримо
большее место, чем в мышлении западном.
Взятая в целом, западная мысль имеет бесспорно
большее значение для решения
проблемы религиозной антропологии и религиозной космологии.
Самая
проблема о. С. Булгакова имеет
большое значение, и она недостаточно разрешена в христианстве.
Социальная
проблема у меня играет гораздо
большую роль, чем у других представителей русской религиозной философии, я близок к тому течению, которое на Западе называется религиозным социализмом, но социализм этот — решительно персоналистический.
Русские мыслили о всех
проблемах по существу, как бы стоя перед тайной бытия, западные же люди, отягченные своим прошлым, мыслили о всех
проблемах слишком в культурных отражениях, т. е. в русской мысли было
больше свежести и непосредственности.
Неточные совпадения
Но постановка в центре
проблем личности и свободы означает
большую роль момента морального.
Когда отрицают существование Бога на том основании, что мировая и человеческая жизнь полна зла и страдания (
проблема теодицеи), то в этом нет никакого интеллектуально-познавательного аргумента против существования Бога, а есть лишь выражение страстного эмоционального состояния, заслуживающего, впрочем,
большого сочувствия.
Скепсис в отношении к постановке трансцендентальной
проблемы религии, к возможности особой, еще четвертой, «критики» может, однако, с
большей правдоподобностью основываться на другом соображении.
Нет ничего более жалкого, чем решение этой
проблемы, которая и есть
проблема теодицеи, в
большей части богословских доктрин.
Проблема личности была поставлена с
большой остротой в XIX веке такими людьми, как Достоевский, Киркегардт, Ницше, Ибсен, людьми, восставшими против власти «общего», против засилия рациональной философии.