Неточные совпадения
Ужас перед полом есть
ужас перед жизнью и перед
смертью в нашем грешном мире,
ужас от невозможности никуда от него укрыться.
Можно испытать заботу и страх перед болезнью близкого человека и опасностью
смерти, но, когда наступает минута
смерти, заботы уже нет и нет обыденного страха, а есть мистический
ужас перед тайной
смерти, есть тоска по миру, в котором
смерти нет.
Трансцендентный
ужас перед тайной
смерти не делает человека фантастом и не создает фантасмагорических призраков.
Но патологический, животный страх
смерти есть греховное извращение этого
ужаса и даже исчезновение его.
Человек, одержимый страхом
смерти, целиком находится по сю сторону жизни, в этом мире, и не способен уже испытывать трансцендентного
ужаса перед тайной
смерти, он слишком поглощен своим организмом, слишком привязан к земной жизни и дрожит за нее.
И замечательно, что люди, справедливо испытывающие
ужас перед
смертью и справедливо усматривающие в ней предельное зло, окончательное обретение смысла все же принуждены связывать со
смертью.
Смерть — предельный
ужас и предельное зло — оказывается единственным выходом из дурного времени в вечность, и жизнь бессмертная и вечная оказывается достижимой лишь через
смерть.
Но между жизнью во времени и жизнью в вечности лежит бездна, через которую переход возможен только лишь путем
смерти, путем
ужаса разрыва.
Не низменный страх, но глубокая тоска и
ужас, который вызывает в нас
смерть, есть показатель того, что мы принадлежим не только поверхности, но и глубине, не только обыденности жизни во времени, но и вечности.
Смерть есть не только
ужас человека, но и надежда человека, хотя он не всегда это сознает и не называет соответственным именем.
Побеждай низменный, животный страх
смерти, но всегда имей в себе духовный страх
смерти, священный
ужас перед тайной
смерти.
Но им никогда не удастся опровергнуть той истины, что в страхе
смерти, в священном
ужасе перед ней приобщается человек к глубочайшей тайне бытия, что в
смерти есть откровение.
Нельзя пассивно, в тоске,
ужасе и страхе ждать наступления конца и
смерти человеческой личности и мира.
Ужас был в том, что смертные не были подвержены окончательной
смерти, что их ожидала какая-то полужизнь, полусознание, полубытие, схожее с тяжелым сновидением, от которого человек не в силах проснуться.
И когда этот
ужас овладел человеческой душой, человек готов искать спасения от ада в
смерти, в вечной
смерти.
И когда человеческая душа готова искать избавления от
ужаса ада в
смерти, она думает о
смерти, которая кончится и будет концом всего, а не о
смерти бесконечной.
Искание избавления от
ужаса адской муки и
смерти есть упадочное настроение и самообман.
— Я с вами не согласен, — присовокупил Круциферский, — я очень понимаю весь
ужас смерти, когда не только у постели, но и в целом свете нет любящего человека, и чужая рука холодно бросит горсть земли и спокойно положит лопату, чтоб взять шляпу и идти домой. Любонька, когда я умру, приходи почаще ко мне на могилу, мне будет легко…
Следующий за ним, Василий Каширин, весь состоял из одного сплошного, невыносимого
ужаса смерти и такого же отчаянного желания сдержать этот ужас и не показать его судьям.
Неточные совпадения
Вид брата и близость
смерти возобновили в душе Левина то чувство
ужаса пред неразгаданностью и вместе близостью и неизбежностью
смерти, которое охватило его в тот осенний вечер, когда приехал к нему брат.
— Люди почувствуют себя братьями только тогда, когда поймут трагизм своего бытия в космосе, почувствуют
ужас одиночества своего во вселенной, соприкоснутся прутьям железной клетки неразрешимых тайн жизни, жизни, из которой один есть выход — в
смерть.
Клим Самгин подумал: упади она, и погибнут сотни людей из Охотного ряда, из Китай-города, с Ордынки и Арбата, замоскворецкие люди из пьес Островского. Еще большие сотни, в
ужасе пред
смертью, изувечат, передавят друг друга. Или какой-нибудь иной
ужас взорвет это крепко спрессованное тело, и тогда оно, разрушенное, разрушит все вокруг, все здания, храмы, стены Кремля.
Она от
ужаса даже вздрогнет, когда вдруг ей предстанет мысль о
смерти, хотя
смерть разом положила бы конец ее невысыхаемым слезам, ежедневной беготне и еженочной несмыкаемости глаз.
Ей, в дремоте отчаяния, снился взгляд бабушки, когда она узнала все, брошенный на нее, ее голос — даже не было голоса, а вместо его какие-то глухие звуки
ужаса и
смерти…