Парадоксально можно было бы сказать, что
ужас ада наступает тогда, когда человек подчиняет свою конечную судьбу своему собственному суду, а не Божьему суду.
И когда человеческая душа готова искать избавления от
ужаса ада в смерти, она думает о смерти, которая кончится и будет концом всего, а не о смерти бесконечной.
Неточные совпадения
Нестерпимый, предельный
ужас не есть
ужас смерти, а
ужас суда и
ада.
Но
ужас в том, что
ад создается не только «злыми», не только злом, но в гораздо большей степени создается «добрыми», создается самим добром для «злых» или для «зла».
Но настоящий
ужас предчувствий
ада в человеческой душе в этих запугиваниях отсутствует.
И когда этот
ужас овладел человеческой душой, человек готов искать спасения от
ада в смерти, в вечной смерти.
Человек вспоминает о рае в прошлом, в генезисе мировой жизни, он мечтает о рае в будущем, в конце вещей, и вместе с тем с
ужасом предчувствует
ад.
Сознание более углубленное и цельное вбирает рай и
ад внутрь духа, т. е. перестает пассивно мечтать о рае и испытывать пассивный
ужас перед
адом.
Неточные совпадения
Я знал красавиц недоступных, // Холодных, чистых, как зима, // Неумолимых, неподкупных, // Непостижимых для ума; // Дивился я их спеси модной, // Их добродетели природной, // И, признаюсь, от них бежал, // И, мнится, с
ужасом читал // Над их бровями надпись
ада: // Оставь надежду навсегда. // Внушать любовь для них беда, // Пугать людей для них отрада. // Быть может, на брегах Невы // Подобных дам видали вы.
С каким трогательным красноречием изображает Она
ужас сего варварского обыкновения терзать людей прежде осуждения, сей
адом вымышленный способ допросов, страшнейший самой казни, вину бесчисленных ложных показаний и неправедных приговоров! (193–197) Сердце всякого чувствительного, содрогаясь вместе с добродетельным сердцем Монархини, уверено, что в Ее царствование ни в каком случае не могло быть терпимо сие лютое и безрассудное истязание.
Случилось это во время франко-прусской войны. Молодой Ницше был начальником санитарного отряда. Ему пришлось попасть в самый
ад перевязочных пунктов и лазаретов. Что он там испытал, об этом он и впоследствии никогда не мог рассказывать. Когда, много позже, друг его Эрвин Роде спросил его, что ему пришлось видеть на войне в качестве санитара, Ницше с мукою и
ужасом ответил:
О, если б я был дьявол! Весь
ужас, которым дышит
ад, я переселил бы на их землю; я стал бы владыкою их снов, и, когда, с улыбкой засыпая, они крестили бы своих детей, я встал бы перед ними, черный…
То ли она распутничает, то ли она молится своим распутством или там упрекает кого-то… вечная Магдалина, для которой распутство или начало, или конец, но без которого совсем нельзя, которое есть ее Голгофа, ее
ужас и мечта, ее рай и
ад.