Неточные совпадения
Тоска не есть, конечно, высшее духовное достижение человека, она подлежит преодолению, она является в пути, она обнаруживает
священное недовольство человека обыденным
миром и устремление к
миру высшему.
Страх эсхатологический, связанный с конечной судьбой человека и
мира, есть корыстная и обыденная подмена
священного ужаса, бескорыстного и трансцендентного.
Пошлость есть окончательное водворение на низинной плоскости, когда нет уже не только тоски по горнему
миру и
священного ужаса перед трансцендентным, но нет уже и страха.
Древний страх, терзавший человека, беспомощность и покинутость человека, искание помощи и покровительства есть смешение
священного, трансцендентного ужаса перед тайной бытия, перед бездной и страха животного, овладевшего грешным
миром, страха в узком смысле слова.
Античный греко-римский
мир презирал труд, не считал его
священным, считал достойным рабского состояния.
Неточные совпадения
Он верил, что душа родная // Соединиться с ним должна, // Что, безотрадно изнывая, // Его вседневно ждет она; // Он верил, что друзья готовы // За честь его приять оковы // И что не дрогнет их рука // Разбить сосуд клеветника; // Что есть избранные судьбами, // Людей
священные друзья; // Что их бессмертная семья // Неотразимыми лучами // Когда-нибудь нас озарит // И
мир блаженством одарит.
Можно установить следующие религиозные черты марксизма: строгая догматическая система, несмотря на практическую гибкость, разделение на ортодоксию и ересь, неизменяемость философии науки,
священное писание Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, которое может быть истолковываемо, но не подвергнуто сомнению; разделение
мира на две части — верующих — верных и неверующих — неверных; иерархически организованная коммунистическая церковь с директивами сверху; перенесение совести на высший орган коммунистической партии, на собор; тоталитаризм, свойственный лишь религиям; фанатизм верующих; отлучение и расстрел еретиков; недопущение секуляризации внутри коллектива верующих; признание первородного греха (эксплуатации).
Я верю, что раньше или позже в
мире должен возникнуть «
священный союз» всех творческих христианских сил, всех верных вечным святыням.
Некоторые склонны объяснять это ожидание конца
мира предчувствием конца русской империи, русского царства, которое почиталось
священным.
Католический разрыв церковного общества на две части сказался еще в том, что
мир был лишен
священного писания как непосредственного источника религиозной жизни и духовенство стало между Евангелием и душами человеческими.