Неточные совпадения
Человек есть посредник между миром неподвижных идеальных ценностей и
природным миром, в котором нет телеологии и в который
человек своей свободой должен внести цель и ценность, почерпнутую из небытийственного идеального мира.
Непонятно, откуда берется свобода у
человека, как существа исключительно
природного.
Если бы
человек остался в райской пассивности и райской невинности, непосредственной стихийности и бессознательности, т. е. в стадии жизни божественно-природной, он не познал бы Христа и не достиг обожения.
Самый факт существования
человека есть разрыв в
природном мире и свидетельствует о том, что природа не может быть самодостаточной и покоится на бытии сверхприродном.
Человек не есть только порождение
природного мира и
природных процессов, и вместе с тем он живет в
природном мире и участвует в
природных процессах.
И лишь антропология декаданса тоскует об утерянной
природной силе и зовет
человека вернуться к первобытной природе.
Никакого положительного учения о
человеке она не дает, и интересно лишь резкое противоположение
природного и этического.
Такого рода антропология учит о
человеке как о существе
природном, а не духовном и потому не раскрывает учение об образе и подобии Божьем в
человеке.
Человек есть существо загадочное не только потому, что он не есть продукт процессов
природного мира, что он есть Божье творение, дитя Божье, но и потому, что он есть дитя свободы, что он вышел из бездны бытия, из ничто.
Личность и есть образ и подобие Божье в
человеке, и потому она возвышается над
природной жизнью.
Проклятие рода преследовало древнего
человека, и в нем чувствовалось преломление в
природной языческой стихии проклятия первородного греха.
И через творчество, и через рождение
человек стремится к андрогинной целостности, хотя и никогда не достигает ее в земном
природном плане.
Но окончательно раскрывается
человек и духовно становится на ноги, освобождается от власти низших
природных стихий лишь в христианстве, лишь через Христа и христианское откровение.
Еще в глубине язычества, знавшего лишь богов
природных и не знавшего Бога сверхприродного,
люди искали помощи и излечения у тотема, у знахаря и мага, у царя-бога или полубога.
Мистерии искупления совершались в имманентном круговороте
природной тварной жизни, и они выражали мучительную жажду
человека, чтобы сам Бог помог ему в его мучительной борьбе.
Христианство укрепилось и победило через аскетическое отношение к космической жизни, через отталкивание от
природного и тварного, хотя бы то был
природный, тварный
человек, и совсем не выработало этики любви к космическому, к тварному, ко всему живому.
Смысл жизни для
человека всегда лежит в Боге, а не в мире, в духовном, а не в
природном.
Человек по самому замыслу о нем призван к труду, к творческой переработке человеческим духом
природных стихий.
Человек есть изобретатель орудий, которые он ставит между собой и
природной стихией, и с изобретения орудий, т. е. с элементарной техники, начинается человеческая культура.
Естественного бессмертия
человека как существа
природного, рожденного в родовом процессе, естественного бессмертия его души и тела не существует.
Человек бессмертен и вечен, как духовное существо, принадлежащее к нетленному миру, но он есть духовное существо неестественно и фактически, он есть духовное существо, когда он осуществляет себя духовным существом, когда в нем побеждает дух и духовность овладевает его
природными элементами.
Человек и смертен и бессмертен, он принадлежит и смертоносному времени и вечности, он и духовное существо, и существо
природное.
Если бы жизнь
человека целиком была взята в дух и претворена в духовную жизнь, если бы духовное начало окончательно овладело
природной стихией, душевной и телесной, то смерти как натурального факта совсем не наступило бы, то совершился бы переход в вечность без того события, которое мы извне воспринимаем как смерть.
Грехопадение есть и обнаружение и испытание свободы
человека, уход из первоначального, досознательного натурального рая, не ведавшего еще свободы духа, и вместе с тем грехопадение есть утрата свободы, подчинение
человека низшим
природным стихиям.
Отблеск утерянного рая есть в сохранившейся первозданной красоте природы, но
человек прорывается к ней через художественное созерцание, которое есть творчество, творческое преображение
природной обыденности.
Всеобщее, мысль, идея — начало, из которого текут все частности, единственная нить Ариадны, — теряется у специалистов, упущена из вида за подробностями; они видят страшную опасность: факты, явления, видоизменения, случаи давят со всех сторон; они чувствуют
природный человеку ужас заблудиться в многоразличии всякой всячины, ничем не сшитой; они так положительны, что не могут утешаться, как дилетанты, каким-нибудь общим местом, и в отчаянии, теряя единую, великую цель науки, ставят границей стремления Orientierung [ориентацию (нем.).].
Неточные совпадения
Это
люди, как и все другие, с тою только оговоркою, что
природные их свойства обросли массой наносных атомов, за которою почти ничего не видно.
— Ежели есть на свете клеветники, тати, [Тать — вор.] злодеи и душегубцы (о чем и в указах неотступно публикуется), — продолжал градоначальник, — то с чего же тебе, Ионке, на ум взбрело, чтоб им не быть? и кто тебе такую власть дал, чтобы всех сих
людей от
природных их званий отставить и зауряд с добродетельными
людьми в некоторое смеха достойное место, тобою «раем» продерзостно именуемое, включить?
Я знал красавиц недоступных, // Холодных, чистых, как зима, // Неумолимых, неподкупных, // Непостижимых для ума; // Дивился я их спеси модной, // Их добродетели
природной, // И, признаюсь, от них бежал, // И, мнится, с ужасом читал // Над их бровями надпись ада: // Оставь надежду навсегда. // Внушать любовь для них беда, // Пугать
людей для них отрада. // Быть может, на брегах Невы // Подобных дам видали вы.
Он стал расспрашивать меня о судьбе Ивана Кузмича, которого называл кумом, и часто прерывал мою речь дополнительными вопросами и нравоучительными замечаниями, которые, если и не обличали в нем
человека сведущего в военном искусстве, то по крайней мере обнаруживали сметливость и
природный ум.
«Нет, это не ограниченность в Тушине, — решал Райский, — это — красота души, ясная, великая! Это само благодушие природы, ее лучшие силы, положенные прямо в готовые прочные формы. Заслуга
человека тут — почувствовать и удержать в себе эту красоту
природной простоты и уметь достойно носить ее, то есть ценить ее, верить в нее, быть искренним, понимать прелесть правды и жить ею — следовательно, ни больше, ни меньше, как иметь сердце и дорожить этой силой, если не выше силы ума, то хоть наравне с нею.