Неточные совпадения
После грехопадения
была раскована добытийственная стихия, меонический хаос, и для охранения
образа человека неизбежно
было образование сознания, затвердение сознания.
Антропология христианская учит о том, что человек
есть существо, сотворенное Богом и носящее в себе
образ и подобие Божье, что человек
есть существо свободное и в своей свободе отпавшее от Бога, и что, как существо падшее и греховное, он получает от Бога благодать, возрождающую и спасающую.
Такого рода антропология совсем не раскрывает учения об
образе и подобии Божьем в человеке и может
быть источником натуралистического понимания человеческой природы.
В основе христианской антропологии лежат две идеи: 1) человек
есть образ и подобие Бога-Творца и 2) Бог вочеловечился, Сын Божий явился нам как богочеловек.
Как
образ и подобие Творца, человек сам
есть творец и призван к творчеству, к творческому соучастию в деле Творца.
В человеке
есть принцип свободы, изначальной, ничем и никем не детерминированной свободы, уходящей в бездну небытия, меона, свободы потенциальной, и
есть принцип, определенный тем, что он
есть образ и подобие Божье, Божья идея, Божий замысел, который она может осуществить или загубить.
Личность и
есть образ и подобие Божье в человеке, и потому она возвышается над природной жизнью.
Нравственная жизнь личности должна
быть понята по
образу Божественной Троичности, опрокинутой в мире и отраженной в мире.
Если бы человек мог творить живые существа, то эти живые существа не
были бы Божьим творением и не имели бы в себе
образа и подобия Божьего.
Человек
есть существо рождающее и творящее потому, что он
есть существо половое и разорванное, неполное и ущербное, стремящееся к полноте и цельности, к андрогинному
образу.
Между тем как
есть должная, Богом назначенная любовь человека к себе как Божьей твари, любовь в себе к
образу и подобию Божьему.
Воображение не
есть только подражание предвечно сущим прообразам, как истолковывает его всякий платонизм, воображение
есть создание
образа небывшего из недр небытия, из темной потенции.
Есть внутренний творческий замысел, возникает из тьмы творческий
образ, первичная творческая интуиция.
Но творческий акт
есть также реализация творческого замысла, воплощение творческого
образа, разворачивание творческой интуиции в тяжести нашего греховного мира.
Высший
образ пики закона
есть право.
И человек, сотворенный Творцом и по его
образу и подобию,
есть также творец и призван к творчеству.
Есть первичная творческая интуиция, творческий замысел художника, когда ему звучит симфония, предстоит живописный
образ или
образ поэтический, внутреннее, не выраженное еще открытие и изобретение, внутренний творческий акт любви к человеку, тоже ни в чем еще не выраженной.
И всегда
есть трагическое несоответствие между творческим горением, творческим огнем, в котором зарождается творческий замысел, интуиция,
образ, и холодом законнической реализации творчества.
Но творчество, которое
есть огненное движение из бездонной свободы, должно не только восходить, но и нисходить, и сообщать людям и миру то, что возникло в творческом прозрении, замысле,
образе, подчиняться законам реализации продуктов, мастерства, искусства.
Появление пуговичника
есть один из самых потрясающих
образов мировой литературы.
Человеческая личность, как Божья идея, как Божий
образ,
есть центр этического сознания, верховная ценность.
И человеческая личность
есть верховная ценность не потому, что она является носителем общеобязательного нравственного закона, как у Канта, а именно потому, что она
есть Божья идея и Божий
образ, носитель божественного начала жизни.
Творчество и
есть прежде всего воображение себе иного, лучшего, высшего, возникновение
образа этого иного, лучшего, высшего.
Царство Божье
есть воображение, т. е. возникновение
образа совершенной, прекрасной, свободной, полной, божественной жизни.
Но самое совершенное исполнение закона не
есть образ совершенной жизни.
Мир сотворен Богом через воображение, через в вечности возникавшие в Боге
образы, которые
есть вместе с тем и реализация их.
Красота же
есть образ творческой энергии, излучающейся на весь мир и преображающей мир.
Совесть может
быть задавлена и закрыта, искажена и извращена, но она связана с самим творением человека, с
образом и подобием Божьим в нем.
И борьба с разрушительными страстями
есть борьба за
образ и подобие Божье в человеке, за гармоническую целостность, т. е. за духовность.
Победа над грехом эгоцентризма, приобретение духовности, раскрытие в себе
образа и подобия Божьего
есть возврат в реальный мир, в бытие.
И вот этот фантастический мир, живущий по своему закону и не желающий знать закона Божьего,
есть создание человеческой похоти, эгоцентрических страстей, в которых человек теряет свою свободу и
образ Божий.
И вместе с тем человеческая личность потому только и существует, что в ней
есть ценностное содержание, что в ней
есть божественное, что она
есть образ Божий в человеке.
Любовь
есть любовь к
образу Божьему в человеке, но во всяком человеке
есть образ Божий, в самом падшем и греховном.
И любовь к
образу Божьему в человеке
есть любовь не только к божественному, но и к человеческому.
Ценность личности иерархически
есть более высокая ценность, чем ценность государства, — личность принадлежит вечности, государство же времени, личность несет в себе
образ и подобие Божье, государство же этого
образа и подобия не имеет, личность идет к Царству Божьему и может войти в него, государство же никогда в Царство Божье не войдет.
Не палач же, рубящий голову, который сам
есть жертва, ибо от него требуют отказа от
образа и подобия Божьего в человеке.
Та степень свободы зла, свободы греховной похоти, которая определяет жизнь буржуазно-капиталистического общества, этически не может
быть терпима, как не может
быть терпима на известной ступени нравственного сознания свобода зла и греховной похоти, определявшей строй, основанный на рабстве, на превращении человека, несущего
образ и подобие Божье, в вещь, которую можно продавать и покупать.
Брак вечен и нерасторжим, но только как брак, который имеет вечную, а не социальную сущность, в которой достигается осуществление андрогинного
образа человека, в котором суженый находит свою суженую, т. е. вечность и нерасторжимость брака
есть истина онтологическая, а не социальная.
Так и должно
было быть, ибо женское начало более коренным
образом связано с полом, чем начало мужское.
Поэтому духовный смысл брачного соединения может
быть лишь в любви, в личной любви двух существ, в стремлении к соединению в единый андрогинный
образ, т. е. в преодолении одиночества.
Идеал мудреца, ведомый не только греко-римской античности, но и Востоку, Китаю, Индии,
есть самый высокий
образ в мире дохристианском.
Какой идеальный
образ человека создала новая история, который можно
было бы сравнить с
образом мудреца, святого и рыцаря?
Идеальный
образ гражданина не может
быть сопоставлен с
образом мудреца, святого или рыцаря, он слишком исключительно связан с жизнью общества, с жизнью политической.
Буржуа и
есть образ и идеал человека, в котором социальная обыденность окончательно торжествует свою победу.
Идеальный
образ человеческой личности
есть раскрытие
образа и подобия Божьего в человеке.
Идеальный
образ человека
есть образ Божий в нем.
Образ человека-творца, осуществляющего свое призвание в мире и реализующего данные ему от Бога дары во имя служения Богу,
есть идеальный
образ человека, целостный и не раздробленный.
Творческое призвание человека может осуществляться в разных сферах и в разных профессиях и специальностях, но самый
образ человека-творца не
есть образ профессиональный, не
есть образ ученого или артиста, политика или инженера.
Это
есть борьба не за свои эгоистические интересы, а за идеальный
образ человека-творца.
Только
образ святости одинаково
был мужским и женским.