Неточные совпадения
Нравственная жизнь есть не только жизнь
личности, она есть также жизнь общества.
Нравственная свобода есть свобода
личности, а не ценности.
Личность есть по преимуществу
нравственный принцип, из нее определяется отношение ко всякой ценности.
Центр
нравственной жизни в
личности, а не в общностях.
Нравственная жизнь
личности должна быть понята по образу Божественной Троичности, опрокинутой в мире и отраженной в мире.
Социализация этики означает тиранию общества и общественного мнения над духовной жизнью
личности и над свободой ее
нравственной оценки.
Носителем
нравственного закона и оценки является род, а не
личность.
Не возникает вопроса о личной вине, потому что
личность не является
нравственным субъектом и не ей принадлежит суждение и оценка.
Личность как
нравственный субъект еще не родилась, Только христианство окончательно освобождает
личность от власти космических сил, от власти рода.
Но этим самым христианство делает
нравственную жизнь
личности независимой от рода, от коллектива.
И это еще раз доказывает, что носителем
нравственного начала является
личность.
Отсюда
нравственная раздвоенность человека, так гениально изображенная Достоевским, двоение
личности.
Этика закона и значит прежде всего, что субъектом
нравственной оценки является общество, а не
личность, что общество устанавливает
нравственные запреты, табу, законы и нормы, которым
личность должна повиноваться под страхом
нравственного отлучения и кары.
Этика закона не может быть индивидуальной и персоналистической, она никогда не проникает в интимную глубину
нравственной жизни
личности,
нравственного опыта и борений.
В нем
нравственным субъектом является род, а не
личность.
И месть, как
нравственный акт, есть акт родовой, она совершается родом и по отношению к роду, а не
личностью и по отношению к
личности.
Нравственные понятия начали вырабатываться, когда
личность еще не раскрылась, дремала в потенциальном состоянии.
И
нравственная жизнь человека и ныне еще раздирается между
нравственными понятиями и оценками, образовавшимися, когда господствовал род и был субъектом
нравственной жизни, и
нравственными понятиями и оценками, образовавшимися, когда поднялась
личность и стала субъектом
нравственной жизни.
Этика закона, выработанная в эпоху абсолютного господства рода и общества над
личностью, терзает
личность и тогда, когда уже пробудилась личная совесть и в нее перенесен центр тяжести
нравственной жизни.
Обыденность (man sagt, on dit, говорят) есть охлаждение творческого огня жизни, и
нравственное сознание в обыденности всегда определяется не тем, что думает сама
личность, а тем, что думают другие, не своей совестью, а чужой совестью.
В автономной, но законнической этике Канта носителем
нравственного закона, правда, является
личность, а не общество.
Но сам
нравственный закон, который
личность должна свободно в себе раскрыть, определяется обществом, он общеобязателен, а общеобязательность всегда носит социальный характер.
Никакая
личность не может зависеть от
нравственных качеств и духовного совершенства, присущего окружающим ее людям.
Но он сделал огромный шаг вперед на путях
нравственного освобождения
личности, на путях открытия совести в
личности, а не в обществе.
Когда Платон в «Горгии» говорит, что лучше самому испытать несправедливость, чем причинить ее другим, он уже переносит центр тяжести
нравственной жизни и
нравственных ценностей в глубину
личности.
В
нравственных суждениях законнической этики мыслит не
личность, не человек, а социальная обыденность, род, клан, сословие, государство, нация, семья.
Нравственный акт и оценка
личности окутаны социальными наслоениями групп, семейств, классов, партий, направлений, верований, предвзятых идей, и до свободного и чистого
нравственного суждения тут невозможно добраться.
Прежде всего
нравственная оценка и
нравственный акт должны исходить от конкретной, единичной
личности и быть индивидуальными и неповторимыми в своей индивидуальности
нравственными актами и оценками.
Личность, неповторимая, единичная
личность, есть высшая ценность, она не есть средство для торжества общего, хотя бы это общее было общеобязательным
нравственным законом.
Быть до конца
личностью и
личности не изменять, быть индивидуальностью и индивидуальным во всех актах своей жизни есть абсолютный
нравственный императив, который формулируется парадоксально.
И человеческая
личность есть верховная ценность не потому, что она является носителем общеобязательного
нравственного закона, как у Канта, а именно потому, что она есть Божья идея и Божий образ, носитель божественного начала жизни.
Нравственный акт человеческой
личности имеет не только личное, но и общественное, и даже космическое значение.
От человеческой
личности исходят
нравственные излучения, распространяющиеся по миру.
Только
личность есть подлинно творческое и пророческое начало в
нравственной жизни, она выковывает новые ценности.
Творческая
личность ведет борьбу за первородность, изначальность, чистоту
нравственной совести и
нравственной мысли при постоянном сопротивлении охлажденной коллективной
нравственной совести и мысли, духа времени, общественного мнения и пр.
Для
нравственного сознания всегда существует неизбывный трагический конфликт между
личностью и обществом, между
личностью и семьей, между
личностью и государством, между
личностью и
личностью.
Условная ложь социально организованных группировок (к ним я причисляю и идеологические направления и школы) лишает
личность свободы
нравственного восприятия и
нравственного суждения.
Нравственное суждение совершает не
личность, в свободе стоящая перед Богом, а семья, класс, партия, национальность, вероисповедание и т. п.
Это не значит, что для того, чтобы
нравственное суждение было правдивым, свободным и первородным,
личность должна себя изолировать от всех социальных, сверхличных образований и целостей, от своей семьи, своего народа, своей церкви и т. д., но это значит, что
личность должна в первородном акте своей совести отделить правду от лжи в оценках давящих ее социальных группировок.
И совершенно оказывается невозможным применять к государству, как к
нравственному субъекту, ту мораль, которая применяется к отдельной
личности.
Человек совершает
нравственные акты в качестве двух различных субъектов — в качестве
личности и в качестве государства, т. е. в качестве судьи, воина и пр.
И
личность не может совершать чистых
нравственных актов так, как будто бы она стояла одна перед абсолютным добром.
Этика принуждена дать двойной ответ на вопрошание о войне: должно стремиться всеми силами к предупреждению войны, к укреплению
нравственного сознания, неблагоприятного для войн и осуждающего их, к созданию социальных условий, не вызывающих необходимости войн, но, когда война началась и ее уже нельзя остановить,
личность не может сбрасывать с себя ее бремя, выйти из общей ответственности, из круговой поруки, она должна принять на себя вину войны во имя высших целей, но изживать ее трагически, как ужас и рок.
Скажут, что в смертной казни нет
нравственного субъекта как
личности, совершающей убийство.
Страшнее всего то, что в революции подавляется и гибнет
личность, источник
нравственных суждений и актов, и потому свободные и оригинальные
нравственные суждения и акты делаются невозможными.
Труд как проклятие, как добывание хлеба насущного в поте лица есть основная причина образования в мире социальной обыденности, подавляющей
личность и лишающей ее свободы и оригинальности
нравственных суждений.
Родовому процессу, принадлежащему непросветленной природе и не знающему
личности, придается характер высшего религиозного и
нравственного принципа.
Таким образом, это учение сознательно становится на сторону гения рода и видит
нравственную правду в том, что
личность делается игралищем интересов рода.
Личности как высшей ценности в
нравственной жизни не существует без сверхличного, без универсального, без ценности идеи, которую она в себе несет и осуществляет.
И если они и трактуют о проблеме бессмертия, то без углубления проблемы самой смерти и преимущественно в связи с
нравственной ответственностью человека, с наградами и наказаниями и в лучшем случае с потребностью завершения бесконечных стремлений человеческой
личности.
Неточные совпадения
— Во-первых, на это существует жизненный опыт; а во-вторых, доложу вам, изучать отдельные
личности не стоит труда. Все люди друг на друга похожи как телом, так и душой; у каждого из нас мозг, селезенка, сердце, легкие одинаково устроены; и так называемые
нравственные качества одни и те же у всех: небольшие видоизменения ничего не значат. Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других. Люди, что деревья в лесу; ни один ботаник не станет заниматься каждою отдельною березой.
Далее: «Во-вторых, защитник Масловой, — продолжал он читать, — был остановлен во время речи председателем, когда, желая охарактеризовать
личность Масловой, он коснулся внутренних причин ее падения, на том основании, что слова защитника якобы не относятся прямо к делу, а между тем в делах уголовных, как то было неоднократно указываемо Сенатом, выяснение характера и вообще
нравственного облика подсудимого имеет первенствующее значение, хотя бы для правильного решения вопроса о вменении» — два, — сказал он, взглянув на Нехлюдова.
Нравственная самодисциплина
личности никогда у нас не рассматривалась как самостоятельная и высшая задача.
Ложь коллективизма заключается в том, что он переносит
нравственный экзистенциальный центр, совесть человека и его способность к суждениям и оценкам из глубины человеческой
личности в quasiреальность, стоящую над человеком.
Обнаруживается вековой недостаток честности и чести в русском человеке, недостаток
нравственного воспитания
личности и свободного ее самоограничения.