Неточные совпадения
Для него перестает существовать мир сущих
идей и остается только мир
идей о сущем, нет уже Бога, но есть разнообразные
идеи о Боге, которые он исследует, нет уже сущего добра и
зла, но есть разнообразные
идеи о добре и
зле и т. д.
Задача философской этики заключается совсем не в познании происхождения и развития нравственных
идей о добре и
зле, а в познании самого добра и
зла.
Идея ада, о которой речь еще впереди, связана с этим разделением мира на лагерь добрых и на лагерь
злых.
Фанатизм есть любопытное явление перерождения человеческой психики и
злого перерождения под влиянием мотивов, которые сами по себе не могут быть названы
злыми и связаны с бескорыстным увлечением
идеей или каким-нибудь верованием.
Человек, стремящийся к осуществлению какой-нибудь утопической
идеи во что бы то ни стало, может быть бескорыстным и руководиться мотивами, которые признаются нравственными, — он стремится к совершенной жизни, но он все же эгоцентрик и может стать нравственным идиотом, потерять различие между добром и
злом.
Злые фантазмы, творящие мир, непохожий на сотворенный Богом, не входят в замысел Божьего миротворения, не входят в Божью
идею о человеке.
Даже самая
идея любви может стать ложью и
злом и порождать великие несчастья.
Во имя любви творят много
зла — и во имя любви к Богу, и во имя любви к человеку, и во имя любви к добру и к
идее, особенно во имя любви к добру и к
идее.
Когда любовь к добру и к
идее стала фанатической и отвлеченной, все погибло, кроме
зла, ничего не будет.
Любовь к человеку не должна иметь границ, но когда она превращается в отвлеченную любовь к
идее человека или человечества, делается идолопоклонничеством, то она истребительна и
зла.
Эта
идея ада есть, конечно, насквозь человеческая, а не Божья
идея, и она представляет себе конечное завершение мировой жизни не «по ту сторону добра и
зла» нашего греховного мира, а по сю сторону.
Идея второго добра, или сверхдобра, рождается не из равнодушия к
злу, а из мучительного и глубокого переживания проблемы
зла.
Зло порождает зло; первое страдание дает понятие о удовольствии мучить другого;
идея зла не может войти в голову человека без того, чтоб он не захотел приложить ее к действительности: идеи — создания органические, сказал кто-то: их рождение дает уже им форму, и эта форма есть действие; тот, в чьей голове родилось больше идей, тот больше других действует; от этого гений, прикованный к чиновническому столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением, при сидячей жизни и скромном поведении, умирает от апоплексического удара.
Неточные совпадения
В самых причудливых и разнообразных формах русская душа выражает свою заветную
идею о мировом избавлении от
зла и горя, о нарождении новой жизни для всего человечества.
Учреждение, которое более или менее хорошо соответствовало здравым
идеям об устройстве быта, которое служило более или менее важным подтверждением практичности их, — а ведь практических доказательств этого еще так мало, каждое из них еще так драгоценно, — это учреждение вы подвергали риску погибнуть, обратиться из доказательства практичности в свидетельство неприменимости, нелепости ваших убеждений, средством для опровержения
идей, благотворных для человечества; вы подавали аргумент против святых ваших принципов защитникам мрака и
зла.
Сознание бессилия
идеи, отсутствия обязательной силы истины над действительным миром огорчает нас. Нового рода манихеизм овладевает нами, мы готовы, par dépit, [с досады (фр.).] верить в разумное (то есть намеренное)
зло, как верили в разумное добро — это последняя дань, которую мы платим идеализму.
«Государство, как принцип, —
зло», «государство по своей
идее — ложь», — писал он.
Для него
идея Бога очень напоминала
злого Бога-творца мира Маркиона [См.: A. Harnack.