Великий Инквизитор восстал против Бога во
имя человека, во имя самого маленького человека, того самого человека, в которого он также не верит, как и в Бога.
Неточные совпадения
Если так свободен
человек, то не все ли дозволено, не разрешено ли какое угодно преступление во
имя высших целей, вплоть до отцеубийства, не равноценен ли идеал Мадонский и идеал содомский, не должен ли
человек стремиться к тому, чтобы самому стать богом?
В ней совершается отречение от свободы человеческого духа во
имя счастья
людей.
Во
имя достоинства
человека, во
имя его свободы Достоевский утверждает неизбежность наказания за всякое преступление.
Во
имя «дальнего», нечеловеческого «дальнего» можно как угодно поступить с «ближним», с
человеком.
Во
имя величия сверхчеловека, во
имя счастья грядущего, далекого человечества, во
имя всемирной революции, во
имя безграничной свободы одного или безграничного равенства всех можно замучить или умертвить всякого
человека, какое угодно количество
людей, превратить всякого
человека в простое средство для великой «идеи», великой цели.
Он сам, по своеволию и произволу своему, решает вопрос, можно ли убить хотя бы последнего из
людей во
имя своей «идеи», Но решение этого вопроса принадлежит не
человеку, а Богу.
Достоевский много раз подходил к этой теме — отрицанию Бога во
имя социального эвдемонизма, во
имя человеколюбия, во
имя счастья
людей в этой краткой земной жизни.
Тайна эта — неверие в Бога, неверие в Смысл мира, во
имя которого стоило бы
людям страдать.
И вот Великий Инквизитор становится на защиту слабосильного человечества, во
имя любви к
людям отнимает у них дар свободы, обременяющий страданиями.
Он хочет побороть свободу, угасить иррациональное начало жизни во
имя счастья, сытости и спокойствия
людей.
Великий Инквизитор принимает все три искушения во
имя счастья и успокоения
людей.
Социализм принимает три искушения, отвергнутые Христом в пустыне, отрекается от свободы духа во
имя счастья и успокоения миллионов
людей.
Потому-то мне и больно видеть имя ваше вместе с
именами людей неспособных, испортивших все дело, с именами, которые нам только напоминают бедствия, обрушенные ими на нас.
Неточные совпадения
Эх! эх! придет ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) // Дадут понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера // И не милорда глупого — // Белинского и Гоголя // С базара понесет? // Ой
люди,
люди русские! // Крестьяне православные! // Слыхали ли когда-нибудь // Вы эти
имена? // То
имена великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! // Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их книги прочитать…
Правдин (останавливая ее). Поостановитесь, сударыня. (Вынув бумагу и важным голосом Простакову.)
Именем правительства вам приказываю сей же час собрать
людей и крестьян ваших для объявления им указа, что за бесчеловечие жены вашей, до которого попустило ее ваше крайнее слабомыслие, повелевает мне правительство принять в опеку дом ваш и деревни.
Но какими бы
именами ни прикрывало себя ограбление, все-таки сфера грабителя останется совершенно другою, нежели сфера сердцеведца, ибо последний уловляет
людей, тогда как первый уловляет только принадлежащие им бумажники и платки.
«Я неизбежно сделала несчастие этого
человека, — думала она, — но я не хочу пользоваться этим несчастием; я тоже страдаю и буду страдать: я лишаюсь того, чем я более всего дорожила, — я лишаюсь честного
имени и сына.
Это была г-жа Шталь. Сзади её стоял мрачный здоровенный работник Немец, катавший её. Подле стоял белокурый шведский граф, которого знала по
имени Кити. Несколько
человек больных медлили около колясочки, глядя на эту даму, как на что-то необыкновенное.