Культурно рафинированный Чаадаев не мог примириться с тем, что он обречен жить в некультурном обществе, в
деспотическом государстве, которое держит в тисках темный народ, не просвещая его.
Неточные совпадения
Русские историки объясняют
деспотический характер русского
государства этой необходимостью оформления огромной, необъятной русской равнины.
Диктатура пролетариата, т. е. диктатура коммунистической партии, означает государственную власть более сильную и
деспотическую, чем в буржуазных
государствах.
Вместе с тем коммунизм создает
деспотическое и бюрократическое
государство, призванное господствовать над всей жизнью народа, не только над телом, но и над душой народа, в согласии с традициями Иоанна Грозного и царской власти.
На дороге говорили об разных разностях. Гарибальди дивился, что немцы не понимают, что в Дании побеждает не их свобода, не их единство, а две армии двух
деспотических государств, с которыми они после не сладят. [Не странно ли, что Гарибальди в оценке своей шлезвиг-голштинского вопроса встретился с К. Фогтом? (Прим. А. И. Герцена.)]
Огромная разница еще в том, что в то время как Руссо не остается в правде природной жизни и требует социального контракта, после которого создается очень
деспотическое государство, отрицающее свободу совести, Толстой не хочет никакого социального контракта и хочет остаться в правде божественной природы, что и есть исполнение закона Бога.
Неточные совпадения
С одной стороны, русский народ смиренно помогал образованию
деспотического, самодержавного
государства.
При этом
деспотическими правительствами прямо воспрещается печатание и распространение книг и произнесение речей, просвещающих народ, и ссылаются или запираются все люди, могущие пробудить народ от его усыпления; кроме того, всеми правительствами без исключения скрывается от народа всё, могущее освободить его, и поощряется всё, развращающее его, как-то: писательство, поддерживающее народ в его дикости религиозных и патриотических суеверий, всякого рода чувственные увеселения, зрелища, цирки, театры и всякие даже физические средства одурения, как-то: табак, водка, составляющие главный доход
государств; поощряется даже проституция, которая не только признается, но организуется большинством правительств.
Стоит только, отрешившись от принимаемого на веру лжеучения, и взглянуть на положение человека, живущего в
государстве, — к какому бы самому
деспотическому или самому демократическому
государству он ни принадлежал, — чтобы ужаснуться на ту степень рабства, в котором живут теперь люди, воображая, что они свободны.
И под
государством деспотическим наиболее шевелится хаос.
Оценка анархизма должна быть двойственной, потому что в нем есть две разные стороны, есть безусловная правда анархизма в отношении суверенности
государства и всякой абсолютизации
государства, есть обличение неправды
деспотической централизации.