И потому ей удалось выяснить, что дух того, кто явится в конце времен и кто соблазнит своим подобием Христу, будет действовать
во имя счастья и блага людей, во имя миллиона счастливых младенцев, не знающих греха.
Во имя величия сверхчеловека,
во имя счастья грядущего, далекого человечества, во имя всемирной революции, во имя безграничной свободы одного или безграничного равенства всех можно замучить или умертвить всякого человека, какое угодно количество людей, превратить всякого человека в простое средство для великой «идеи», великой цели.
Неточные совпадения
Да, да, она ни за что не скажет ему, выдержит до конца; пусть он съездит туда, пусть пошевелится, оживет — все для нее,
во имя будущего
счастья!
«Видно, не дано этого блага
во всей его полноте, — думал он, — или те сердца, которые озарены светом такой любви, застенчивы: они робеют и прячутся, не стараясь оспаривать умников; может быть, жалеют их, прощают им
во имя своего
счастья, что те топчут в грязь цветок, за неимением почвы, где бы он мог глубоко пустить корни и вырасти в такое дерево, которое бы осенило всю жизнь».
Ведь последовательно проведенная точка зрения блага людей ведет к отрицанию смысла истории и исторических ценностей, так как ценности исторические предполагают жертву людским благам и людскими поколениями
во имя того, что выше блага и
счастья людей и их эмпирической жизни.
«Обещает России славу и благоденствие, клянется своим и всех его преемников
именем, что польза народная
во веки веков будет любезна и священна самодержцам российским — или да накажет бог клятвопреступника! Да исчезнет род его, и новое, небом благословенное поколение да властвует на троне ко
счастию людей!» [Род Иоаннов пересекся, и благословенная фамилия Романовых царствует. (Прим. автора)]
Сей витязь [Сей витязь — Александр Невский.] добродетельный, драгоценный остаток древнего геройства князей варяжских, заслужив
имя бессмертное с верною новогородскою дружиною, храбрый и счастливый между нами, оставил здесь и славу и
счастие, когда предпочел
имя великого князя России
имени новогородского полководца: не величие, но унижение и горесть ожидали Александра
во Владимире — и тот, кто на берегах Невы давал законы храбрым ливонским рыцарям, должен был упасть к ногам Сартака.