Неточные совпадения
Иногда мне казалось, что я узнаю то или иное
место. Казалось, что за перелеском сейчас же будет река, но вместо нее опять начиналось болото и опять хвойный лес. Настроение наше то поднималось, то падало. Наконец, стало совсем темно, так темно, что хоть глаз выколи. Одежда наша намокла до последней нитки.
С головного убора сбегала вода. Тонкими струйками она стекала по шее и по спине. Мы начали зябнуть.
С минуту мы неподвижно, напрягая слух и зрение, простояли на
месте, но не слышали ничего, кроме шума дождя и журчания воды, бежавшей ручьями по земле.
Затем орлан сорвался
с ветки и стремительно полетел по наклонной плоскости, забирая влево и стараясь как можно скорее выравняться
с противником. Другая птица, что была выше него, начала трепетать крыльями, чтобы задержаться на одном
месте, но потом вдруг стремительно кинулась на своего врага, промахнулась и так снизила, что едва не задела меня своим крылом.
Потом они разлетелись в стороны и начали парить, стараясь занять по отношению друг к другу командное положение и вместе
с тем удалялись от
места поединка.
В одном
месте как-то странно вывалился целый пласт и образовалась длинная галлерея, замкнутая
с трех сторон и открытая со стороны моря. И все эти карнизы, все трещины, все углубления были заняты бесчисленным множеством птиц разной величины и разной окраски.
Когда был вскрыт желудок старой лосихи и выброшено на землю его содержимое, я увидел, что стенки его находятся в каком-то странном движении. Присмотревшись поближе, я увидел, что вся внутренняя оболочка желудка сплошь покрыта присосавшимися личинками паутов. Некоторые из них отвалились, и на этих
местах были красные пятнышки, похожие на ранки величиной
с маленькую горошину. Множество личинок ползало по пищеводу, отсюда они и проникли в полости глотки и носа.
Вечером, сидя у огня, я беседовал
с Сунцаем. Он сообщил мне, что долинка речки, где мы стали биваком, считается у удэхейцев нечистым
местом, а в особенности лес в нижней части ее
с правой стороны. Здесь обиталище чорта Боко, благодаря козням которого люди часто блуждают по лесу и не могут найти дорогу. Все удэхейцы избегают этого
места, сюда никто не ходит на охоту и на ночлег останавливаются или пройдя или не доходя речки.
Досада взяла меня. Я рассердился и пошел обратно к соболиному дереву, но вяза этого я уже не нашел. Сильное зловоние дало мне знать, что я попал на то
место, где на земле валялось мертвое животное, Я еще раз изменил направление и старался итти возможно внимательнее на восток. На этот раз я попал в гости к филину, а потом опять к каменной глыбе
с россыпью.
Копинка взялся управлять парусом, я сел на его
место за весла, а Намука остался на руле.
С парусом наша лодка пошла быстрее: Ветер дул ровный, но он заметно усиливался. Море изменило свой лик до неузнаваемости. Полчаса назад оно было совершенно спокойно-гладкое, а теперь взбунтовалось и шумно выражало свой гнев.
Сумерки быстро спускались на землю. В море творилось что-то невероятное. Нельзя было рассмотреть, где кончается вода и где начинается небо. Надвигающаяся ночь, темное небо, сыпавшее дождем
с изморозью, туман — все это смешалось в общем хаосе. Страшные волны вздымались и спереди и сзади. Они налетали неожиданно и так же неожиданно исчезали, на
месте их появлялась глубокая впадина, и тогда казалось, будто лодка катится в пропасть.
Точно маленькая щепочка, лодка наша металась среди яростных волн. Порой казалось, что она бросается вперед, то будто стоит на
месте. Стало совсем темно.
С трудом можно было рассмотреть, что делается рядом. Как автомат, не отдавая себе отчета, я откачивал воду из лодки и мало беспокоился о том, что она не убывала.
Тогда, невзирая ни на какую погоду, надо поскорее уходить
с этого
места.
Как-то в этот день маршрут затянулся, и на бивак мы встали совсем в сумерки. Остановились мы
с правой стороны реки среди молодого ельника у подножья высокой скалы.
Место мне показалось удобным:
с одной стороны от ветра нас защищал берег,
с другой — лес,
с третьей — молодой ельник.
На другой день мы пошли протаптывать дорогу налегке. Отойдя немного, я оглянулся и тут только увидел, что
место для бивака было выбрано не совсем удачно. Сверху со скалы нависла огромная глыба снега, которая каждую минуту могла сорваться и погрести нашу палатку вместе
с людьми. Я решил по возвращении перенести ее на другое
место.
Как сейчас вижу маленькую юрточку на берегу запорошенной снегом протоки. Около юрточки стоят две туземные женщины — старушки
с длинными трубками. Они вышли нас провожать. Отойдя немного, я оглянулся. Старушки стояли на том же
месте. Я помахал им шапкой, они ответили руками. На повороте протоки я повернулся и послал им последнее прости.
Рожков и Ноздрин молчали. Не давая им опомниться, я быстро пошел назад по лыжнице. Оба они сняли лямки
с плеч и пошли следом за мной. Отойдя немного, я дождался их и объяснил, почему необходимо вернуться назад. До Вознесенского нам сегодня не дойти, дров в этих
местах нет и, значит, остается один выход — итти назад к лесу.
Взволнованная и слишком нервная Фру-Фру потеряла первый момент, и несколько лошадей взяли
с места прежде ее, но, еще не доскакивая реки, Вронский, изо всех сил сдерживая влегшую в поводья лошадь, легко обошел трех, и впереди его остался только рыжий Гладиатор Махотина, ровно и легко отбивавший задом пред самим Вронским, и еще впереди всех прелестная Диана, несшая ни живого, ни мертвого Кузовлева.
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные
места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей
с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в таком
месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит
с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого
места упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные
места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» —
с большим,
с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Покуда Тимофеевна //
С хозяйством управлялася, // Крестьяне
место знатное // Избрали за избой: // Тут рига, конопляники, // Два стога здоровенные, // Богатый огород. // И дуб тут рос — дубов краса. // Под ним присели странники: // «Эй, скатерть самобраная, // Попотчуй мужиков».
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два
места: в одном, как великие люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу,
с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.