Неточные совпадения
В темном небе,
в посиневшем воздухе, хмурых горах и
в черной, как деготь,
воде чувствовалось напряжение, которое чем-то должно было разрядиться.
Я терялся
в догадках и не мог дать объяснение этому необычайному явлению. Когда же столб дыма вышел из-за мыса на открытое пространство, я сразу понял, что вижу перед собой смерч.
В основании его
вода пенилась, как
в котле. Она всплескивалась, вихрь подхватывал ее и уносил ввысь, а сверху
в виде качающейся воронки спускалось темное облако.
Старшина рассказал мне, что однажды,
в бытность его еще молодым человеком, он
в лодке с тремя другими орочами попал
в такой смерч. Он подхватил лодку, завертел ее, поднял на воздух и затем снова бросил на
воду. Лодка раскололась, но люди не погибли. Помощь оказали другие лодки, находившиеся поблизости.
Горная порода, вынесенная из оврага и разрушенная морским прибоем, превратилась
в гравий и образовала широкую отмель.
Вода взбегала на нее с сердитым шипеньем и тотчас уходила
в песок, оставляя после себя узенькую полоску пены, но следующая волна подхватывала ее и бросала на отмель дальше прежнего.
Шагах
в полутораста от камней, на прибрежной гальке, у самого края
воды лежала какая-то большая темная масса.
Глубокая тишина
в природе нарушалась только однообразно монотонным шумом
воды в реке, да жужжанием насекомых.
Во многих местах она выветрилась и обвалилась
в море, вследствие чего по всему обрыву, от верха до самой
воды, образовалось множество карнизов различной длины и ширины.
Впереди, шагах
в трехстах от берега, выдвигалась
в море высокая гряда камней, около которых пенилась и шумела
вода. Копинка налег на руль, и через две-три минуты эти камни заслонили от нас животных.
На песке, около самой
воды, лежали оба лося и
в предсмертных судорогах двигали еще ногами. Один из них подымал голову. Крылов выстрелил
в него и тем положил конец его мучениям. Когда я подошел к животным, жизнь оставила их. Это были две самки; одна постарше, другая — молодая. Удачная охота на лосей принудила нас остановиться на бивак раньше времени.
Был тихий вечер. За горами,
в той стороне, где только что спускалось солнце, небо окрасилось
в пурпур. Оттуда выходили лучи, окрашенные во все цвета спектра, начиная от багряного и кончая лиловым. Радужное небесное сияние отражалось
в озерке, как
в зеркале. Какие-то насекомые крутились
в воздухе, порой прикасались к
воде, отчего она вздрагивала на мгновение, и тотчас опять подымались кверху.
Лось медленно передвигался с места на место, поворачивал головой то
в одну, то
в другую сторону, отчего большие уши его хлопали по
воде и вздымали множество брызг.
При каждой вспышке молнии я видел тучи на небе, каждое дерево
в отдельности, видел одновременно ближние и дальние предметы и горизонт, где тоже поминутно вспыхивали молнии и были горы, похожие на облака, и облака, похожие на горы. Потоки
воды, падающей с неба, освещаемые бледноголубыми вспышками атмосферного электричества, казались неподвижными стеклянными нитями, соединявшими небо и землю.
Теперь там пылала багровая заря, окрасившая
в пурпур большие кучевые облака, омытые дождями сопки, вдали деревья
в лесу, с которых ветер не успел еще стряхнуть алмазные капли
воды.
Солнце, отраженное
в гладкой поверхности
воды, всплывало на морскую зыбь и слепило глаза.
Но вот волна проходила, отблеск пропадал, и тогда казалось, будто небесное светило снова погрузилось «
в лоно стеклянных
вод».
В одно мгновение гладь
воды покрылась рябью, быстро перешедшей
в волнение.
В самой середине нашего укрытия из
воды сантиметров на двадцать поднимался большой плоский камень площадью
в восемь квадратных метров. Поверхность его была покрыта бурыми водорослями и раковинами.
В другое время я сделал бы вывод не
в пользу нашего убежища, но теперь мы все были рады, что нашли тот «угол», о котором мечтали
в открытом море и который, как нам казалось, мог защитить нас.
Намука подвел лодку к камню, и мы тотчас вышли на него. Все сразу повеселели. Вихров и Крылов стали откачивать
воду, а я с орочами принялся осматривать берег, к которому мы пристали. Наше укрытие представляло собою ловушку, из которой можно было выбраться только по
воде. Базальтовая жила упиралась
в отвесную скалу. Каких-нибудь выступов или карнизов, по которым можно было бы взобраться наверх, не было.
Когда
вода из лодки была выкачана, мы перебрали все наше имущество и вновь уложили его получше, прикрыв сверху брезентом и обвязав покрепче веревками. Затем мы закусили немного, оделись потеплее, сели на свои места
в лодку и стали ждать, когда ветер стихнет и море немного успокоится.
Сумерки быстро спускались на землю.
В море творилось что-то невероятное. Нельзя было рассмотреть, где кончается
вода и где начинается небо. Надвигающаяся ночь, темное небо, сыпавшее дождем с изморозью, туман — все это смешалось
в общем хаосе. Страшные волны вздымались и спереди и сзади. Они налетали неожиданно и так же неожиданно исчезали, на месте их появлялась глубокая впадина, и тогда казалось, будто лодка катится
в пропасть.
Несмотря на усиленное откачивание,
вода в лодке не убывала.
В это мгновение огромная волна нагнала лодку как-то сразу и сбоку и сзади и наполнила ее
водой почти до половины.
— Держись! — крикнул Намука, и вслед за тем лодка опять наполнилась более чем до половины.
Воды в ней было так много, что ее можно было выкачивать не глядя.
Гребцы, сидевшие поблизости ко мне, оставили весла и тоже принялись чем-то откачивать
воду. Для удобства я опустился на дно лодки прямо на колени и стал быстро работать котлом. Я не замечал усталости, холода, боли
в спине и работал лихорадочно, боясь потерять хотя бы одну минуту.
Два стрелка вылезли из лодки через борт и пошли прямо по
воде; потом они подтащили лодку на руках, отчего вся
вода в ней сбежала на корму.
Он также сказал, что один ороч с нартами и четырьмя собаками проводит меня до самого водораздела и укажет
воду, которая течет
в Акур.
К великому нашему изумлению на перевале не было ороча. Он спустился на другую сторону хребта — об этом ясно говорили оставленные им следы. Действительно, скоро за водоразделом мы увидели дым костра и около него нашего провожатого. Он объявил нам, что речка, на которую нас теперь привела
вода, называется Туки и что она впадает
в Хунгари. Затем он сказал, что дальше не пойдет и вернется на Тумнин.
Совсем наугад я пошел вправо и шагах
в ста от юрты на берегу высохшей протоки наткнулся на плавник, нанесенный
водою.
Одна из них пошла за
водой к проруби, а другая одела лыжи и с палкой
в руках пошла
в лес.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я с тобою, дурак, не хочу рассуждать. (Наливает суп и ест.)Что это за суп? Ты просто
воды налил
в чашку: никакого вкусу нет, только воняет. Я не хочу этого супу, дай мне другого.
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет, до недавних дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем
в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за то тебе вечно маяться!
Грозит беда великая // И
в нынешнем году: // Зима стояла лютая, // Весна стоит дождливая, // Давно бы сеять надобно, // А на полях —
вода!
Крестьяне наши трезвые, // Поглядывая, слушая, // Идут своим путем. // Средь самой средь дороженьки // Какой-то парень тихонький // Большую яму выкопал. // «Что делаешь ты тут?» // — А хороню я матушку! — // «Дурак! какая матушка! // Гляди: поддевку новую // Ты
в землю закопал! // Иди скорей да хрюкалом //
В канаву ляг,
воды испей! // Авось, соскочит дурь!»
Зеленеет лес, // Зеленеет луг, // Где низиночка — // Там и зеркало! // Хорошо, светло //
В мире Божием, // Хорошо, легко, // Ясно на́ сердце. // По
водам плыву // Белым лебедем, // По степям бегу // Перепелочкой.