Неточные совпадения
Первобытные девственные
леса в большей части страны выгорели, и на смену им
появились леса, состоящие из лиственницы, березы и осины. Там, где раньше ревел тигр, ныне свистит паровоз, где были редкие жилища одиноких звероловов,
появились большие русские селения, туземцы отошли на север, и количество зверя
в тайге сильно уменьшилось.
Иногда среди темного
леса вдруг
появляется просвет. Неопытный путник стремится туда и попадает
в бурелом. Просвет
в лесу в большинстве случаев означает болото или место пожарища, ветролома. Не всегда бурелом можно обойти стороной.
Лудевую фанзу мы прошли мимо и направились к Сихотэ-Алиню. Хмурившаяся с утра погода стала понемногу разъясняться. Туман, окутавший горы, начал клубиться и подыматься кверху; тяжелая завеса туч разорвалась, выглянуло солнышко, и улыбнулась природа. Сразу все оживилось; со стороны фанзы донеслось пение петухов, засуетились птицы
в лесу, на цветах снова
появились насекомые.
В переходе от дня к ночи всегда есть что-то таинственное.
В лесу в это время становится сумрачно и тоскливо. Кругом воцаряется жуткое безмолвие. Затем
появляются какие-то едва уловимые ухом звуки. Как будто слышатся глубокие вздохи. Откуда они исходят? Кажется, что вздыхает сама тайга. Я оставил работу и весь отдался влиянию окружающей меня обстановки. Голос Дерсу вывел меня из задумчивости.
Он указал рукой на клочья тумана, которые
появились в горах и, точно привидения, бродили по
лесу.
За перевалом картина меняется. Вместо порфиров
появляются граниты и на смену лиственному редколесью выступает хвойно-смешанный
лес отличного качества. Маленькая речка, по которой проложена тропа, привела нас на реку Сяненгоу [Сян-ян-гоу — долина, обращенная к солнцу.], впадающую
в Санхобе недалеко от моря. Когда-то здесь была лесная концессия Гляссера и Храманского.
Неточные совпадения
Начинался рассвет… Из темноты стали выступать сопки, покрытые
лесом, Чертова скала и кусты, склонившиеся над рекой. Все предвещало пасмурную погоду… Но вдруг неожиданно на востоке, позади гор,
появилась багровая заря, окрасившая
в пурпур хмурое небо.
В этом золотисто-розовом сиянии отчетливо стал виден каждый куст и каждый сучок на дереве. Я смотрел как очарованный на светлую игру лучей восходящего солнца.
В 1910 году, зимой, я вернулся
в Хабаровск и тотчас поехал на станцию Корфовскую, чтобы навестить дорогую могилку. Я не узнал места — все изменилось: около станции возник целый поселок,
в пригорьях Хехцира открыли ломки гранита, начались порубки
леса, заготовка шпал. Мы с А.И. Дзюлем несколько раз принимались искать могилу Дерсу, но напрасно. Приметные кедры исчезли,
появились новые дороги, насыпи, выемки, бугры, рытвины и ямы…
Весь день
в воздухе стояла мгла; небо затянуто паутиной слоисто-перистых облаков; вокруг солнца
появились «венцы»; они суживались все более и более и наконец слились
в одно матовое пятно.
В лесу было тихо, а по вершинам деревьев уже разгуливал ветер.
Под утро я немного задремал, и тотчас мне приснился странный сон: мы — я и Дерсу — были на каком-то биваке
в лесу. Дерсу увязывал свою котомку и собирался куда-то идти, а я уговаривал его остаться со мной. Когда все было готово, он сказал, что идет к жене, и вслед за этим быстро направился к
лесу. Мне стало страшно; я побежал за ним и запутался
в багульнике.
Появились пятипальчатые листья женьшеня. Они превратились
в руки, схватили меня и повалили на землю.
Наконец
появились предрассветные сумерки. Туман сделался серовато-синим и хмурым. Деревья, кусты и трава на земле покрылись каплями росы. Угрюмый
лес дремал. Река казалась неподвижной и сонной. Тогда я залез
в свой комарник и крепко заснул.