Неточные совпадения
Тогда я понял, что он меня боится. Он никак
не мог допустить, что я мог
быть один, и думал, что поблизости много людей. Я знал, что если я выстрелю из винтовки, то пуля пройдет сквозь дерево,
за которым спрятался бродяга, и убьет его. Но я тотчас же поймал себя на другой
мысли: он уходил, он боится, и если я выстрелю, то совершу убийство. Я отошел еще немного и оглянулся. Чуть-чуть между деревьями мелькала его синяя одежда. У меня отлегло от сердца.
Залезть на дерево! Эта глупая
мысль всегда первой приходит в голову заблудившемуся путнику. Я сейчас же отогнал ее прочь. Действительно, на дереве
было бы еще холоднее, и от неудобного положения стали бы затекать ноги. Зарыться в листья! Это
не спасло бы меня от дождя, но, кроме того, легко простудиться. Как я ругал себя
за то, что
не взял с собой спичек. Я мысленно дал себе слово на будущее время
не отлучаться без них от бивака даже на несколько метров.
Сегодня я заметил, что он весь день
был как-то особенно рассеян. Иногда он садился в стороне и о чем-то напряженно думал. Он опускал руки и смотрел куда-то вдаль. На вопрос,
не болен ли он, старик отрицательно качал головой, хватался
за топор и, видимо, всячески старался отогнать от себя какие-то тяжелые
мысли.
Неточные совпадения
Сначала он принял
было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к нему
не поедет, и что он
не хочет сидеть
за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил
мысли, и, слава богу, все пошло хорошо.
Таким образом оказывалось, что Бородавкин
поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"
была доведена в нем почти до исступления. Дни и ночи он все выдумывал, что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки
не мог. Наконец,
за недостатком оригинальных
мыслей, остановился на том, что буквально пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
«Нет, уж спорить и легкомысленно высказывать свои
мысли ни
за что
не буду», подумал он.
Теперь, напротив, чувство радости и успокоения
было живее, чем прежде, а
мысль не поспевала за чувством.
Она никак
не могла бы выразить тот ход
мыслей, который заставлял ее улыбаться; но последний вывод
был тот, что муж ее, восхищающийся братом и унижающий себя пред ним,
был неискренен. Кити знала, что эта неискренность его происходила от любви к брату, от чувства совестливости
за то, что он слишком счастлив, и в особенности от неоставляющего его желания
быть лучше, — она любила это в нем и потому улыбалась.