Неточные совпадения
Видно было, что по ней давно уже
не ходили люди.
На месте яркого костра лежала груда золы; огня почти
не было
видно; на земле валялись порожние банки из-под консервов; там, где стояла палатка, торчали одни жерди и лежала примятая трава.
Во-первых, на тропе нигде
не было
видно конских следов, во-вторых, по сторонам она
не была очищена от ветвей; наши лошади пробирались с трудом и все время задевали вьюками за деревья.
Видно было, что он в жизни прошел такую школу, которая приучила его быть энергичным, деятельным и
не тратить времени понапрасну.
В густой траве их почти
не было
видно — мелькали только головы с растопыренными ушами и белые пятна около задних ног.
Когда дым рассеялся, животных уже
не было
видно.
Раза два мы встречали болотных курочек-лысух — черных ныряющих птичек с большими ногами, легко и свободно ходивших по листьям водяных растений. Но в воздухе они казались беспомощными.
Видно было, что это
не их родная стихия. При полете они как-то странно болтали ногами. Создавалось впечатление, будто они недавно вышли из гнезда и еще
не научились летать как следует.
Ни ног, ни хвоста
не было
видно — виднелось что-то кургузое, махающее длинными крыльями и приближающееся с невероятной быстротой.
Черная мгла, которая дотоле была у горизонта, вдруг стала подыматься кверху. Солнца теперь уже совсем
не было
видно. По темному небу, покрытому тучами, точно вперегонки бежали отдельные белесоватые облака. Края их были разорваны и висели клочьями, словно грязная вата.
Вечером стрелки и казаки сидели у костра и пели песни. Откуда-то взялась у них гармоника. Глядя на их беззаботные лица, никто бы
не поверил, что только 2 часа тому назад они бились в болоте, измученные и усталые.
Видно было, что они совершенно
не думали о завтрашнем дне и жили только настоящим. А в стороне, у другого костра, другая группа людей рассматривала карты и обсуждала дальнейшие маршруты.
Когда идешь в дальнюю дорогу, то уже
не разбираешь погоды. Сегодня вымокнешь, завтра высохнешь, потом опять вымокнешь и т.д. В самом деле, если все дождливые дни сидеть на месте, то, пожалуй, недалеко уйдешь за лето. Мы решили попытать счастья и хорошо сделали. Часам к 10 утра стало
видно, что погода разгуливается. Действительно, в течение дня она сменялась несколько раз: то светило солнце, то шел дождь. Подсохшая было дорога размокла, и опять появились лужи.
Она состояла из восьми дворов и имела чистенький, опрятный вид. Избы были срублены прочно.
Видно было, что староверы строили их
не торопясь и работали, как говорится,
не за страх, а за совесть. В одном из окон показалось женское лицо, и вслед за тем на пороге появился мужчина. Это был староста. Узнав, кто мы такие и куда идем, он пригласил нас к себе и предложил остановиться у него в доме. Люди сильно промокли и потому старались поскорее расседлать коней и уйти под крышу.
Пошли дальше. Теперь Паначев шел уже
не так уверенно, как раньше: то он принимал влево, то бросался в другую сторону, то заворачивал круто назад, так что солнце, бывшее дотоле у нас перед лицом, оказывалось назади.
Видно было, что он шел наугад. Я пробовал его останавливать и расспрашивать, но от этих расспросов он еще более терялся. Собран был маленький совет, на котором Паначев говорил, что он пройдет и без дороги, и как подымется на перевал и осмотрится, возьмет верное направление.
Я направился к одной фанзе. Тут на огороде работал глубокий старик. Он полол грядки и каждый раз, нагибаясь, стонал.
Видно было, что ему трудно работать, но он
не хотел жить праздно и быть другим в тягость. Рядом с ним работал другой старик — помоложе. Он старался придать овощам красивый вид, оправлял их листья и подрезал те, которые слишком разрослись.
Следующий день, 8 июня, ушел на поиски в воде ружей. Мы рассчитывали, что при солнце будет
видно дно реки, но погода, как на грех, снова испортилась. Небо покрылось тучами, и стало моросить. Тем
не менее после полудня Меляну удалось найти 2 ружья, ковочный инструмент, подковы и гвозди. Удовольствовавшись этим, я приказал собираться в дорогу.
Мое движение испугало зверька и заставило быстро скрыться в норку. По тому, как он прятался,
видно было, что опасность приучила его быть всегда настороже и
не доверяться предательской тишине леса. Затем я увидел бурундука. Эта пестренькая земляная белка, бойкая и игривая, проворно бегала по колоднику, влезала на деревья, спускалась вниз и снова пряталась в траве. Окраска бурундука пестрая, желтая; по спине и по бокам туловища тянется 5 черных полос.
Другой горный хребет шел параллельно Сихотэ-Алиню, за ним текла, вероятно, Улахе, но ее
не было
видно.
Спускаться по таким оврагам очень тяжело. В особенности трудно пришлось лошадям. Если графически изобразить наш спуск с Сихотэ-Алиня, то он представился бы в виде мелкой извилистой линии по направлению к востоку. Этот спуск продолжался 2 часа. По дну лощины протекал ручей. Среди зарослей его почти
не было
видно. С веселым шумом бежала вода вниз по долине, словно радуясь тому, что наконец-то она вырвалась из-под земли на свободу. Ниже течение ручья становилось спокойнее.
Впереди, кроме голых, безжизненных осыпей, ничего
не было
видно.
От седловины мы уже спустились метров на двести, а воды все еще
не было
видно.
«Пора возвращаться на бивак», — подумал я и стал осматриваться, но за лесом ничего
не было
видно. Тогда я поднялся на одну из ближайших сопок, чтобы ориентироваться.
В темноте ничего
не было
видно, слышно было только, как шумела вода в реке, шумел дождь и шумел ветер в лесу.
Дальше за ними уже ничего
не было
видно.
Видно было, что китайцы
не навещали ее уже давно.
Рыбы было так много, что местами за ней совершенно
не было
видно дна реки.
С этой стороны Сихотэ-Алинь казался грозным и недоступным. Вследствие размывов, а может быть, от каких-либо других причин здесь образовались узкие и глубокие распадки, похожие на каньоны. Казалось, будто горы дали трещины и эти трещины разошлись. По дну оврагов бежали ручьи, но их
не было
видно; внизу, во мгле, слышно было только, как шумели каскады. Ниже бег воды становился покойнее, и тогда в рокоте ее можно было уловить игривые нотки.
Судя по малочисленности как особей, так и видов,
видно, что по берегу моря
не бывает большого перелета.
Уже с утра я заметил, что в атмосфере творится что-то неладное. В воздухе стояла мгла; небо из синего стало белесоватым; дальних гор совсем
не было
видно. Я указал Дерсу на это явление и стал говорить ему многое из того, что мне было известно из метеорологии о сухой мгле.
Ни огородов, ни пашен вокруг нее
не было
видно.
Порой его совсем
не было
видно.
В это время нанесло дым, и ничего
не стало
видно.
Кругом нас творилось что-то невероятное. Ветер бушевал неистово, ломал сучья деревьев и переносил их по воздуху, словно легкие пушинки. Огромные старые кедры раскачивались из стороны в сторону, как тонкоствольный молодняк. Теперь уже ни гор, ни неба, ни земли — ничего
не было
видно. Все кружилось в снежном вихре. Порой сквозь снежную завесу чуть-чуть виднелись силуэты ближайших деревьев, но только на мгновение. Новый порыв ветра — и туманная картина пропадала.
Сказав это, он уверенно пошел вперед. Порой он останавливался и усиленно нюхал воздух. Та к прошли мы 50 шагов, потом сто, двести, а обещанной юрты все еще
не было
видно. Усталые люди начали смеяться над стариком. Дерсу обиделся.
Однако нигде фанз
не было
видно.