Неточные совпадения
Живя в таких
местах, где рыбы было мало, а тайга изобиловала зверем, они
на охоту обратили все свое внимание.
Не хотелось мне здесь останавливаться, но делать было нечего. Сумерки приближались, и надо было торопиться.
На дне ущелья шумел поток, я направился к нему и, выбрав
место поровнее, приказал ставить палатки.
От
места нашего ночлега долина стала понемногу поворачивать
на запад. Левые склоны ее были крутые, правые — пологие. С каждым километром тропа становилась шире и лучше. В одном
месте лежало срубленное топором дерево. Дерсу подошел, осмотрел его и сказал...
В
местах болотистых и
на каменистых россыпях они не прыгали, а ступали осторожно, каждый раз пробуя почву ногой, прежде чем поставить ее как следует.
От описанного села Казакевичево [Село Казакевичево основано в 1872 году.] по долине реки Лефу есть 2 дороги. Одна из них, кружная, идет
на село Ивановское, другая, малохоженая и
местами болотистая, идет по левому берегу реки. Мы выбрали последнюю. Чем дальше, тем долина все более и более принимала характер луговой.
Ночью я проснулся и увидел Дерсу, сидящего у костра. Он поправлял огонь. Ветер раздувал пламя во все стороны. Поверх бурки
на мне лежало одеяло гольда. Значит, это он прикрыл меня, вот почему я и согрелся. Стрелки тоже были прикрыты его палаткой. Я предлагал Дерсу лечь
на мое
место, но он отказался.
Подгоняемая шестами, лодка наша хорошо шла по течению. Через 5 км мы достигли железнодорожного моста и остановились
на отдых. Дерсу рассказал, что в этих
местах он бывал еще мальчиком с отцом, они приходили сюда
на охоту за козами. Про железную дорогу он слышал от китайцев, но никогда ее раньше не видел.
Ярко блестевшие
на солнце в разных
местах лужи свидетельствовали о том, что долина Лефу в дождливый период года легко затопляется водой.
Эти представители соколов описывали красивые круги, подолгу останавливались
на одном
месте и, трепеща крыльями, зорко высматривали
на земле добычу.
Остроклювые крохали
на лету посматривали по сторонам, точно выискивая
место, где бы им можно было остановиться.
В нижнем течении Лефу принимает в себя с правой стороны два небольших притока: Монастырку и Черниговку. Множество проток и длинных слепых рукавов идет перпендикулярно к реке, наискось и параллельно ей и образует весьма сложную водную систему.
На 8 км ниже Монастырки горы подходят к Лефу и оканчиваются здесь безымянной сопкой в 290 м высоты. У подножия ее расположилась деревня Халкидон. Это было последнее в здешних
местах селение. Дальше к северу до самого озера Ханка жилых
мест не было.
То лодка наша натыкалась
на мели, то проходила по глубоким
местам, так что без малого весь шест погружался в воду.
В одном
месте было много плавникового леса, принесенного сюда во время наводнений.
На Лефу этим пренебрегать нельзя, иначе рискуешь заночевать без дров. Через несколько минут стрелки разгружали лодку, а Дерсу раскладывал огонь и ставил палатку.
Ощупывая почву ногами, мы осторожно пробирались вперед и, пройдя с полкилометра, очутились
на сухом
месте, густо заросшем травой.
Вьюками были брезентовые мешки и походные ящики, обитые кожей и окрашенные масляной краской. Такие ящики удобно переносимы
на конских вьюках, помещаются хорошо в лодках и
на нартах. Они служили нам и для сидений и столами. Если не мешать имущество в ящиках и не перекладывать его с одного
места на другое, то очень скоро запоминаешь, где что лежит, и в случае нужды расседлываешь ту лошадь, которая несет искомый груз.
Если ее вытянуть
на карте, она, вероятно, заняла бы вдвое более
места.
Благодаря крутому падению тальвега [Самые низкие
места, по которым сбегает вода.] вода в реке движется быстро, смывает все, что попадается ей
на пути, и выпрямляет течение.
Благодаря тому, что кругом было очень сыро, релки сделались
местом пристанища для различного рода мелких животных.
На одной из них я видел 2 ужей и 1 копьеголовую ядовитую змею.
На другой релке, точно сговорившись, собрались грызуны и насекомоядные: красные полевки, мышки-экономки и уссурийские землеройки.
Если окрестности были интересны, мы останавливались в этом
месте на двое суток, а то и более.
На возвышенных
местах характер растительности был тот же самый, что и около железной дороги. Это было редколесье из липы, дубняка и березы.
От того
места, где Улахе поворачивает
на запад, параллельно Уссури, среди болот, цепью друг за другом, тянется длинный ряд озерков, кончающихся около канала Ситухе, о котором говорилось выше.
Тогда он перешел
на новое
место, дождался второй пчелы, перешел опять, выследил третью и т.д. Таким образом он медленно, но верно шел к улью. Пчелы сами указали ему дорогу. Для такой охоты нужно запастись терпением.
На другой день мы встали рано и рано выступили в дорогу. Фанзы, которые вчера мы видели с перевала, оказались гольдскими. Местность эта называется Чжумтайза [Чжун-тай-цзы — горный ручей.], что по-китайски означает — Горный ручей. Живущие здесь гольды принадлежали к роду Юкомика, ныне почти совершенно уничтоженному оспенными эпидемиями. Стойбища их были
на Амуре,
на том
месте, где теперь стоит Хабаровск.
Покончив с осмотром фанз, отряд наш пошел дальше. Тропа стала прижиматься к горам. Это будет как раз в том
месте, где Улахе начинает менять свое широтное направление
на северо-западное. Здесь она шириной около 170 м и в среднем имеет скорость течения около 5 км/ч.
Надо было дать вздохнуть лошадям. Их расседлали и пустили
на подножный корм. Казаки принялись варить чай, а Паначев и Гранатман полезли
на соседнюю сопку. Через полчаса они возвратились. Гранатман сообщил, что, кроме гор, покрытых лесом, он ничего не видел. Паначев имел смущенный вид, и хотя уверял нас, что
место это ему знакомо, но в голосе его звучало сомнение.
Часов в 8 вечера
на западе начала сверкать молния, и послышался отдаленный гром. Небо при этом освещении казалось иллюминованным. Ясно и отчетливо было видно каждое отдельное облачко. Иногда молнии вспыхивали в одном
месте, и мгновенно получались электрические разряды где-нибудь в другой стороне. Потом все опять погружалось в глубокий мрак. Стрелки начали было ставить палатки и прикрывать брезентами седла, но тревога оказалась напрасной. Гроза прошла стороной. Вечером зарницы долго еще играли
на горизонте.
6 июня мы распрощались с Кокшаровкой. Наши лошади отдохнули и теперь шли гораздо бодрее, несмотря
на то что слепней и мошек было так же много, как и вчера. Особенно трудно было идти задним. Главная масса мошкары держится в хвосте отряда. В таких случаях рекомендуется по очереди менять
местами людей и лошадей.
От деревни Кокшаровки дорога идет правым берегом Улахе, и только в одном
месте, где река подмывает утесы, она удаляется в горы, но вскоре опять выходит в долину. Река Фудзин имеет направление течения широтное, но в низовьях постепенно заворачивает к северу и сливается с Улахе
на 2 км ниже левого края своей долины.
К полудню отряд наш дошел до того
места, где долина делает крутой поворот
на север. Пройдя в этом направлении 3 км, она снова поворачивает к востоку.
Она перелетала с одного
места на другое и так же, как и первый дятел, пряталась за деревья.
Наконец мне наскучило сидеть
на одном
месте: я решил повернуть назад и идти навстречу своему отряду. В это время до слуха моего донесся какой-то шорох. Слышно было, как кто-то осторожно шел по чаще. «Должно быть, зверь», — подумал я и приготовил винтовку. Шорох приближался.
Осторожно, от дерева к дереву, от камня к камню, я стал удаляться от опасного
места и, когда почувствовал себя вне выстрелов, вышел
на тропинку и спешно пошел назад к своему отряду.
Через полчаса я был
на том
месте, где расходились дороги.
Фанза была старенькая, покосившаяся; кое-где со стен ее обвалилась глиняная штукатурка; старая, заплатанная и пожелтевшая от времени бумага в окнах во многих
местах была прорвана;
на пыльных канах лежали обрывки циновок, а
на стене висели какие-то выцветшие и закоптелые тряпки. Всюду запустение, грязь и нищета.
Я заметил, что бурундук постоянно возвращается к одному и тому же
месту и каждый раз что-то уносит с собой. Когда он уходил, его защечные мешки были туго набиты, когда же он появлялся снова
на поверхности земли, рот его был пустой.
С заходом солнца крупная мошка исчезла и
на ее
месте появился мокрец [Мелкая ночная мошка.] — мельчайшие, почти невидимые для глаза насекомые.
Реки Уссурийского края обладают свойством после каждого наводнения перемещать броды с одного
места на другое. Найти замытую тропу не так-то легко.
На розыски ее были посланы люди в разные стороны. Наконец тропа была найдена, и мы весело пошли дальше.
Время от времени в лесу слышались странные звуки, похожие
на барабанный бой. Скоро мы увидели и виновника этих звуков — то была желна. Недоверчивая и пугливая, черная с красной головкой, издали она похожа
на ворону. С резкими криками желна перелетала с одного
места на другое и, как все дятлы, пряталась за деревья.
Читатель ошибется, если вообразит себе женьшеневую плантацию в виде поляны,
на которой посеяны растения.
Место, где найдено было в разное время несколько корней женьшеня, считается удобным. Сюда переносятся и все другие корни. Первое, что я увидел, — это навесы из кедрового корья для защиты женьшеня от палящих лучей солнца. Для того чтобы не прогревалась земля, с боков были посажены папоротники и из соседнего ручья проведена узенькая канавка, по которой сочилась вода.
Дойдя до
места, старик опустился
на колени, сложил руки ладонями вместе, приложил их ко лбу и дважды сделал земной поклон. Он что-то говорил про себя, вероятно, молился. Затем он встал, опять приложил руки к голове и после этого принялся за работу. Молодой китаец в это время развешивал
на дереве красные тряпицы с иероглифическими письменами.
Сегодня первый раз приказано было сократить выдачу буды наполовину. Но и при этом расчете продовольствия могло хватить только
на 2 суток. Если по ту сторону Сихотэ-Алиня мы не сразу найдем жилые
места, придется голодать. По словам китайцев, раньше в истоках Вай-Фудзина была зверовая фанза, но теперь они не знают, существует она или нет.
В одном
месте он остановился и указал
на старую тропу, заросшую травой и кустарником.
Гольцы находятся только
на отдельных его вершинах и
местах осыпей.
В другом
месте я заметил долгохвостых синиц, шныряющих в листве деревьев и мало обращающих внимание
на своих соседок.
На следующий день, 17 июня, мы расстались со стариком. Я подарил ему свой охотничий нож, а А.И. Мерзляков — кожаную сумочку. Теперь топоры нам были уже не нужны. От зверовой фанзы вниз по реке шла тропинка. Чем дальше, тем она становилась лучше. Наконец мы дошли до того
места, где река Синь-Квандагоу сливается с Тудагоу. Эта последняя течет в широтном направлении, под острым углом к Сихотэ-Алиню. Она значительно больше Синь-Квандагоу и по справедливости могла бы присвоить себе название Вай-Фудзина.
Общее направление реки Вай-Фудзина юго-восточное. В одном
месте она делает излом к югу, но затем выпрямляется вновь и уже сохраняет это направление до самого моря.
На западе ясно виднелся Сихотэ-Алинь. Я ожидал увидеть громаду гор и причудливые острые вершины, но передо мной был ровный хребет с плоским гребнем и постепенным переходом от куполообразных вершин к широким седловинам. Время и вода сделали свое дело.
Первая птица весьма похожа
на куропатку и держится по долинам рек в
местах равнинных.
Потом гостю отвели лучшее
место на кане и дали 2 одеяла: одно — для подстилки, другое — под голову, вместо подушки.
Самым большим притоком Вай-Фудзина будет река Арзамасовка. Она впадает в него с левой стороны. Немного выше устья Арзамасовки,
на возвышенном
месте, расположился маленький русский поселок Веткино.
Но и
на новых
местах их ожидали невзгоды. По неопытности они посеяли хлеб внизу, в долине; первым же наводнением его смыло, вторым — унесло все сено; тигры поели весь скот и стали нападать
на людей. Ружье у крестьян было только одно, да и то пистонное. Чтобы не умереть с голода, они нанялись в работники к китайцам с поденной платой 400 г чумизы в день. Расчет производили раз в месяц, и чумизу ту за 68 км должны были доставлять
на себе в котомках.