Неточные совпадения
Село Шкотово находится около устья
реки Цимухе,
на правом
берегу. Основание его относится к 1864 году. В 1868 году его сожгли хунхузы, но
на другой год оно возродилось снова [Д.Н. Мушкетов. Геологическое описание района Сучанской ж. д., 1910 г.]. Пржевальский в 1870 году в нем насчитал 6 дворов и 34 души обоего пола [Н.М. Пржевальский. Путешествие по Уссурийскому краю, 1869 г., стр. 135–136.]. Я застал Шкотово довольно большим селом [В 1902 г. в селении насчитывалось 88 семейств.].
От Шкотова вверх по долине Цимухе сначала идет проселочная дорога, которая после села Новороссийского сразу переходит в тропу. По этой тропе можно выйти и
на Сучан, и
на реку Кангоузу [Сан — разлившееся озеро.], к селу Новонежину. Дорога несколько раз переходит с одного
берега реки на другой, и это является причиной, почему во время половодья сообщение по ней прекращается.
Действительно, скоро опять стали попадаться деревья, оголенные от коры (я уже знал, что это значит), а в 200 м от них
на самом
берегу реки среди небольшой полянки стояла зверовая фанза. Это была небольшая постройка с глинобитными стенами, крытая корьем. Она оказалась пустой. Это можно было заключить из того, что вход в нее был приперт колом снаружи. Около фанзы находился маленький огородик, изрытый дикими свиньями, и слева — небольшая деревянная кумирня, обращенная как всегда лицом к югу.
От зверовой фанзы
река Лефу начала понемногу загибать к северо-востоку. Пройдя еще 6 км, мы подошли к земледельческим фанзам, расположенным
на правом
берегу реки, у подножия высокой горы, которую китайцы называют Тудинза [Ту-дин-цзы — земляная вершина.].
От описанного села Казакевичево [Село Казакевичево основано в 1872 году.] по долине
реки Лефу есть 2 дороги. Одна из них, кружная, идет
на село Ивановское, другая, малохоженая и местами болотистая, идет по левому
берегу реки. Мы выбрали последнюю. Чем дальше, тем долина все более и более принимала характер луговой.
С горы,
на которой я стоял,
реку Лефу далеко можно было проследить по ольшаникам и ивнякам, растущим по ее
берегам в изобилии.
К полудню мы доехали еще до одной возвышенности, расположенной
на самом
берегу реки, с левой стороны. Сопка эта высотою 120–140 м покрыта редколесьем из дуба, березы, липы, клена, ореха и акаций. Отсюда шла тропинка, вероятно, к селу Вознесенскому, находящемуся западнее, километрах в двенадцати.
В 11 часов утра мы сделали большой привал около
реки Люганки. После обеда люди легли отдыхать, а я пошел побродить по
берегу. Куда я ни обращал свой взор, я всюду видел только траву и болото. Далеко
на западе чуть-чуть виднелись туманные горы. По безлесным равнинам кое-где, как оазисы, темнели пятна мелкой кустарниковой поросли.
Когда конь Кожевникова достиг противоположного
берега, последняя лошадь была еще
на середине
реки.
От гольдских фанз шли 2 пути. Один был кружной, по левому
берегу Улахе, и вел
на Ното, другой шел в юго-восточном направлении, мимо гор Хуанихеза и Игыдинза. Мы выбрали последний. Решено было все грузы отправить
на лодках с гольдами вверх по Улахе, а самим переправиться через
реку и по долине Хуанихезы выйти к поселку Загорному, а оттуда с легкими вьюками пройти напрямик в деревню Кокшаровку.
Через несколько минут мы подошли к
реке и
на другом ее
берегу увидели Кокшаровку. Старообрядцы подали нам лодки и перевезли
на них седла и вьюки. Понукать лошадей не приходилось. Умные животные отлично понимали, что
на той стороне их ждет обильный корм. Они сами вошли в воду и переплыли
на другую сторону
реки.
От деревни Кокшаровки дорога идет правым
берегом Улахе, и только в одном месте, где
река подмывает утесы, она удаляется в горы, но вскоре опять выходит в долину.
Река Фудзин имеет направление течения широтное, но в низовьях постепенно заворачивает к северу и сливается с Улахе
на 2 км ниже левого края своей долины.
Один из них стоял
на берегу и изо всей силы упирал шест в дно
реки, а другой опускался по нему в воду.
На следующий день мы выступили из Иолайзы довольно рано. Путеводной нитью нам служила небольшая тропка. Сначала она шла по горам с левой стороны Фудзина, а затем, миновав небольшой болотистый лесок, снова спустилась в долину. Размытая почва, галечниковые отмели и ямы — все это указывало
на то, что
река часто выходит из
берегов и затопляет долину.
Чем более мы углублялись в горы, тем порожистее становилась
река. Тропа стала часто переходить с одного
берега на другой. Деревья, упавшие
на землю, служили природными мостами. Это доказывало, что тропа была пешеходная. Помня слова таза, что надо придерживаться конной тропы, я удвоил внимание к югу. Не было сомнения, что мы ошиблись и пошли не по той дороге. Наша тропа, вероятно, свернула в сторону, а эта, более торная, несомненно, вела к истокам Улахе.
С Крестовой горы можно было хорошо рассмотреть все окрестности. В одну сторону шла широкая долина Вай-Фудзина. Вследствие того что около
реки Сандагоу она делает излом, конца ее не видно. Сихотэ-Алинь заслоняли теперь другие горы. К северо-западу протянулась
река Арзамасовка. Она загибала
на север и терялась где-то в горах. Продолжением бухты Тихой пристани является живописная долина
реки Ольги, текущей параллельно
берегу моря.
В одном месте
река делала изгиб, русло ее проходило у противоположного
берега, а с нашей стороны вытянулась длинная коса.
На ней мы и расположились биваком; палатку поставили у края берегового обрыва лицом к
реке и спиною к лесу, а впереди развели большой огонь.
Через 2 часа темное небо начало синеть. Можно было уже рассмотреть противоположный
берег и бурелом
на реке, нанесенный водою. Мы пошли
на то место, где видели зверя.
На песке около воды были ясно видны отпечатки большой кошачьей лапы. Очевидно, тигр долго бродил около бивака с намерением чем-нибудь поживиться, но собаки почуяли его и забились в палатку.
Из притоков Хулуая наибольшего внимания заслуживает Тихий ключ, впадающий с правой стороны. По этому ключу идет тропа
на Арзамасовку. Ключ этот вполне оправдывает свое название. В нем всегда царит тишина, свойственная местам болотистым. Растительность по долине мелкорослая, редкая и состоит главным образом из белой березы и кустарниковой ольхи. Первые разбросаны по всей долине в одиночку и небольшими группами, вторые образуют частые насаждения по
берегам реки.
В Уссурийском крае
реки, горы и мысы
на берегу моря имеют различные названия. Это произошло оттого, что туземцы называют их по-своему, китайцы — по-своему, а русские, в свою очередь, окрестили их своими именами. Поэтому, чтобы избежать путаницы, следует там, где живут китайцы, придерживаться названий китайских, там, где обитают тазы, не следует руководствоваться названиями, данными русскими. Последние имеют место только
на картах и местным жителям совершенно не известны.
Долина
реки Тадушу весьма плодородна. Больших наводнений в ней не бывает. Даже в том месте, где
на коротком протяжении впадают в нее сразу 3 сравнительно большие
реки (Динзахе, Сибегоу и Юшангоу), вода немного выходит из
берегов, и то ненадолго.
Путь наш лежал правым
берегом Ли-Фудзина. Иногда тропинка отходила в сторону, углубляясь в лес настолько, что трудно было ориентироваться и указать, где течет Ли-Фудзин, но совершенно неожиданно мы снова выходили
на реку и шли около береговых обрывов.
В среднем течении Ли-Фудзин проходит у подножия так называемых Черных скал. Здесь
река разбивается
на несколько проток, которые имеют вязкое дно и илистые
берега. Вследствие засоренности главного русла вода не успевает пройти через протоки и затопляет весь лес. Тогда сообщение по тропе прекращается. Путники, которых случайно застанет здесь непогода, карабкаются через скалы и в течение целого дня успевают пройти не более 3 или 4 км.
Утром мне доложили, что Дерсу куда-то исчез. Вещи его и ружье остались
на месте. Это означало, что он вернется. В ожидании его я пошел побродить по поляне и незаметно подошел к
реке.
На берегу ее около большого камня я застал гольда. Он неподвижно сидел
на земле и смотрел в воду. Я окликнул его. Он повернул ко мне свое лицо. Видно было, что он провел бессонную ночь.
Не доходя 10 км до перевала, тропа делится
на две. Одна идет
на восток, другая поворачивает к югу. Если идти по первой, то можно выйти
на реку Динзахе, вторая приведет
на Вангоу (притоки Тадушу). Мы выбрали последнюю. Тропа эта пешеходная, много кружит и часто переходит с одного
берега на другой.
Свет от костров отражался по
реке яркой полосой. Полоса эта как будто двигалась, прерывалась и появлялась вновь у противоположного
берега. С бивака доносились удары топора, говор людей и смех. Расставленные
на земле комарники, освещенные изнутри огнем, казались громадными фонарями. Казаки слышали мои выстрелы и ждали добычи. Принесенная кабанина тотчас же была обращена в ужин, после которого мы напились чаю и улеглись спать. Остался только один караульный для охраны коней, пущенных
на волю.
Енотовидные собаки. — Долина Инза-Лазагоу. — Устье
реки Тютихе. — Стрельба по уткам. — Философия Дерсу. — Баня. — Бухта Тютихе. — Птицы
на берегу моря. — Гроза. —
Реки Цумихе и Вандагоу. — Выступление. — Тазы. — Кета. — Потрава пашен кабанами. — Рудник. — Летяга
Китаец торопил нас. Ему хотелось поскорее добраться до другой фанзы, которая, по его словам, была еще в 12 км. И действительно, к полудню мы нашли эту фанзочку. Она была пустая. Я спросил нашего вожатого, кто ее хозяин. Он сказал, что в верховьях Имана соболеванием занимаются китайцы, живущие
на берегу моря, дальше, вниз по
реке, будут фанзы соболевщиков Иодзыхе, а еще дальше
на значительном протяжении следует пустынная область, которая снова оживает немного около
реки Кулумбе.
Пока земля прикрыта дерном, она может еще сопротивляться воде, но как только цельность дернового слоя нарушена, начинается размывание. Быстро идущая вода уносит с собой легкие частицы земли, оставляя
на месте только щебень. От ила, который вместе с пресной водой выносится
реками, море около
берегов, полосой в несколько километров, из темно-зеленого становится грязно-желтым.
Она долгое время придерживается правого
берега реки и только в верховьях переходит
на другую сторону.
Горы
на левой стороне ее крутые,
на правой — пологие и состоят из полевошпатового порфира. Около устья, у подножия речных террас, можно наблюдать выходы мелкозернистого гранита, который в обнажениях превращался в дресвяник. Тропа идет сначала с правой стороны
реки, потом около скалы Янтун-Лаза переходит
на левый
берег и отсюда взбирается
на перевал высотой в 160 м.
Река Каимбе (по-орочски — Кая)
на картах значится Каембэ. Она такой же величины, как
река Мулумбе, только впадает непосредственно в море. С левой стороны ее тянется длинная и высокая терраса, уже разрушенная временем. Терраса эта является древним
берегом лагуны и имеет наклон к озеру и обрывистые края к морю.
Весь следующий день мы провели в беседе.
Река Санхобе являлась крайним пунктом нашего путешествия по
берегу моря. Отсюда нам надо было идти к Сихотэ-Алиню и далее
на Иман.
На совете решено было остаться
на Санхобе столько времени, сколько потребуется для того, чтобы подкрепить силы и снарядиться для зимнего похода.
Бухта Терней. — Птицы
на берегу моря. — Население
реки Санхобе. —
Река Сица. — Сихотэ-Алинь. — Да-Лазагоу. — Изучение следов. — Заноза. — Нарыв
на подошве. — Лесной пожар. — Операция. — Возвращение. — Драмы
на берегу моря
Около таких лагун всегда держится много птиц. Одни из них были
на берегу моря, другие предпочитали держаться в заводях
реки. Среди первых я заметил тихоокеанских чернозобиков. Судя по времени, это были, вероятно, отсталые птицы.
Он постоянно посылал разведчиков то
на реку Иодзыхе, то
на берег моря, то по тропе
на север. Вечером он делал сводки этим разведкам и сообщал их мне ежедневно. Чжан Бао вел большую корреспонденцию. Каждый почти день прибегал к нему нарочный и приносил письма.
Дальше тропа перешла за
реку и потянулась вдоль левого
берега еще 2,5 км, а затем стала взбираться
на перевал.
Тропа идет по левому
берегу реки, то приближаясь к ней, то удаляясь метров
на двести. В одном месте
река прижимается вплотную к горам, покрытым осыпями, медленно сползающими книзу. Сверху сыплются мелкие камни. Слабый ум китайского простонародья увидел в этом сверхъестественную силу. Они поставили здесь кумирню богу Шаньсинье, охраняющему горы. Сопровождающие нас китайцы не преминули помолиться, нимало не стесняясь нашим присутствием.
На Имане, как
на всех горных речках, много порогов. Один из них, тот самый, который находится
на половине пути между Сидатуном и Арму, считается самым опасным. Здесь шум воды слышен еще издали, уклон дна
реки заметен прямо
на глаз. С противоположного
берега нависла скала. Вода с пеной бьет под нее. От брызг она вся обмерзла.
Вся эта часть Имана покрыта хвойно-смешанным лесом,
на островах преобладают лиственные породы с примесью строевого кедра, а по
берегам реки и по галечниковым отмелям — заросли тальника, дающего неисчерпаемый материал туземцам для лыж, юрт, острог, нарт и т.д.
От Сянь-ши-хезы тропа идет по правому
берегу реки у подножия высоких гор. Через 2 км она опять выходит
на поляну, которую местные китайцы называют Хозенгоу [Ло-цзы-гоу — долина, имеющая форму лемеха плуга.]. Поляна эта длиной 5 км и шириной от 1 до 3 км.
Более зажиточных фанз, чем
на Картуне, я нигде не видывал. Они были расположены
на правом
берегу реки и походили скорее
на заводы, чем
на жилые постройки.
Деревня Гоголевка расположена
на левом
берегу Имана, в полукилометре от
реки.