Неточные совпадения
Осенью в пасмурный день всегда смеркается рано. Часов в пять начал накрапывать дождь. Мы прибавили шагу. Скоро дорога
разделилась надвое. Одна шла за реку,
другая как будто бы направлялась в горы. Мы выбрали последнюю. Потом стали попадаться
другие дороги, пересекающие нашу в разных направлениях. Когда мы подходили к деревне, было уже совсем темно.
Около полудня мы сделали большой привал. Люди тотчас же стали
раздеваться и вынимать
друг у
друга клещей из тела. Плохо пришлось Паначеву. Он все время почесывался. Клещи набились ему в бороду и в шею. Обобрав клещей с себя, казаки принялись вынимать их у собак. Умные животные отлично понимали, в чем дело, и терпеливо переносили операцию. Совсем не то лошади: они мотали головами и сильно бились. Пришлось употребить много усилий, чтобы освободить их от паразитов, впившихся в губы и в веки глаз.
По мере того как мы удалялись от фанзы, тропа становилась все хуже и хуже. Около леса она
разделилась надвое. Одна, более торная, шла прямо, а
другая, слабая, направлялась в тайгу. Мы стали в недоумении. Куда идти?
Землистая, сильно избитая, лишенная растительности тропа привела нас к Сихотэ-Алиню. Скоро она
разделилась. Одна пошла в горы,
другая направилась куда-то по правому берегу Лиственничной. Здесь мы отаборились. Решено было, что двое из нас пойдут на охоту, а остальные останутся на биваке.
Около Черных скал тропа
разделилась. Одна (правая) пошла в горы в обход опасного места, а
другая направилась куда-то через реку. Дерсу, хорошо знающий эти места, указал на правую тропу. Левая, по его словам, идет только до зверовой фанзы Цу-жун-гоу [Цун-жун-гоу — поляна в лесу около реки.] и там кончается.
У последней земледельческой фанзы тропа
разделяется. Одна идет низом, по болотам, прямо к морю,
другая — к броду на Тютихе, в 5 км от устья.
Около болот тропа
разделилась. Одна пошла влево к горам, а
другая по намывной полосе прибоя. Эта последняя привела нас к небольшой, но глубокой протоке, которой озеро Долгое сообщается с морем.
Слияние Сицы и Дунцы происходит в 10 км от моря. Здесь долина Санхобе
разделяется на 2 части, из которых одна идет на север (Дунца), а
другая — на запад (Сица).
На 7 км ниже в Санхобе впадает небольшая речка, не имеющая названия. По ней можно выйти к самым истокам Билембе, впадающей в море севернее бухты Терней. Немного выше устья этой безымянной речки Дунца принимает в себя еще один приток, который китайцы называют Сяоца. Тут тропы
разделились: одна пошла вверх по Дунце, а
другая свернула влево.
Неточные совпадения
Вернувшись домой после трех бессонных ночей, Вронский, не
раздеваясь, лег ничком на диван, сложив руки и положив на них голову. Голова его была тяжела. Представления, воспоминания и мысли самые странные с чрезвычайною быстротой и ясностью сменялись одна
другою: то это было лекарство, которое он наливал больной и перелил через ложку, то белые руки акушерки, то странное положение Алексея Александровича на полу пред кроватью.
Университетский вопрос был очень важным событием в эту зиму в Москве. Три старые профессора в совете не приняли мнения молодых; молодые подали отдельное мнение. Мнение это, по суждению одних, было ужасное, по суждению
других, было самое простое и справедливое мнение, и профессора
разделились на две партии.
Степан Аркадьич улыбнулся. Он так знал это чувство Левина, знал, что для него все девушки в мире
разделяются на два сорта: один сорт — это все девушки в мире, кроме ее, и эти девушки имеют все человеческие слабости, и девушки очень обыкновенные;
другой сорт — она одна, не имеющая никаких слабостей и превыше всего человеческого.
Кроме страсти к чтению, он имел еще два обыкновения, составлявшие две
другие его характерические черты: спать не
раздеваясь, так, как есть, в том же сюртуке, и носить всегда с собою какой-то свой особенный воздух, своего собственного запаха, отзывавшийся несколько жилым покоем, так что достаточно было ему только пристроить где-нибудь свою кровать, хоть даже в необитаемой дотоле комнате, да перетащить туда шинель и пожитки, и уже казалось, что в этой комнате лет десять жили люди.
Безмолвная ссора продолжалась. Было непоколебимо тихо, и тишина эта как бы требовала, чтоб человек думал о себе. Он и думал. Пил вино, чай, курил папиросы одну за
другой, ходил по комнате, садился к столу, снова вставал и ходил; постепенно
раздеваясь, снял пиджак, жилет, развязал галстук, расстегнул ворот рубахи, ботинки снял.