Когда медведь был от меня совсем близко, я выстрелил почти в упор. Он опрокинулся, а я отбежал снова. Когда я оглянулся назад, то увидел, что медведь катается по земле. В это время с правой стороны я услышал еще шум. Инстинктивно я обернулся и замер на месте. Из кустов показалась
голова другого медведя, но сейчас же опять спряталась в зарослях. Тихонько, стараясь не шуметь, я побежал влево и вышел на реку.
Неточные совпадения
Он упал на дерево и повис на нем так, что
голова и передние лапы свесились по одну сторону, а задняя часть тела — по
другую.
Пока он ел, я продолжал его рассматривать. У его пояса висел охотничий нож. Очевидно, это был охотник. Руки его были загрубелые, исцарапанные. Такие же, но еще более глубокие царапины лежали на лице: одна на лбу, а
другая на щеке около уха. Незнакомец снял повязку, и я увидел, что
голова его покрыта густыми русыми волосами; они росли в беспорядке и свешивались по сторонам длинными прядями.
Я долго не мог уснуть. Всю ночь мне мерещилась кабанья морда с раздутыми ноздрями. Ничего
другого, кроме этих ноздрей, я не видел. Они казались мне маленькими точками. Потом вдруг увеличивались в размерах. Это была уже не
голова кабана, а гора и ноздри — пещеры, и будто в пещерах опять кабаны с такими же дыроватыми мордами.
Около полудня мы сделали большой привал. Люди тотчас же стали раздеваться и вынимать
друг у
друга клещей из тела. Плохо пришлось Паначеву. Он все время почесывался. Клещи набились ему в бороду и в шею. Обобрав клещей с себя, казаки принялись вынимать их у собак. Умные животные отлично понимали, в чем дело, и терпеливо переносили операцию. Совсем не то лошади: они мотали
головами и сильно бились. Пришлось употребить много усилий, чтобы освободить их от паразитов, впившихся в губы и в веки глаз.
На
головах у того и
другого были шляпы: у первого — соломенная покупная, у второго — берестяная самодельная.
Потом гостю отвели лучшее место на кане и дали 2 одеяла: одно — для подстилки,
другое — под
голову, вместо подушки.
Альпа испугалась и бросилась в
другую сторону и села на
голову Туртыгину.
Хребет, по которому мы теперь шли, состоял из ряда
голых вершин, подымающихся одна над
другою в восходящем порядке. Впереди, в 12 км, перпендикулярно к нему шел
другой такой же хребет. В состав последнего с правой стороны входила уже известная нам Тазовская гора. Надо было достигнуть узла, где соединялись оба хребта, и оттуда начать спуск в долину Сандагоу.
Сильным встряхиванием
головы один олень отломал у
другого верхний отросток рога и только этим освободил себя и противника.
В убитого мною медведя попали все 3 пули: одна в бок,
другая в грудь и третья в
голову.
Камень не оставался свободным, тотчас же около него показывалась
другая голова, и
другое животное спешило занять вакантное место.
Все это делалось не ради рисовки: мы слишком хорошо знали
друг друга. Делалось это просто по вкоренившейся многолетней привычке не пропускать никакой мелочи и ко всему относиться внимательно. Если бы он не занимался изучением следов с детства, то умер бы с голода. Когда я пропускал какой-нибудь ясный след, Дерсу подсмеивался надо мной, покачивал
головой и говорил...
Перейдя на
другую сторону реки, мы устроили бивак в густом хвойном лесу. Какими вкусными нам показались рыбьи
головы! Около некоторых
голов было еще много мяса, такие
головы были счастливыми находками. Мы разделили их поровну между собой и поужинали вкусно, но несытно.
Этой части города он не знал, шел наугад, снова повернул в какую-то улицу и наткнулся на группу рабочих, двое были удобно,
головами друг к другу, положены к стене, под окна дома, лицо одного — покрыто шапкой: другой, небритый, желтоусый, застывшими глазами смотрел в сизое небо, оно крошилось снегом; на каменной ступени крыльца сидел пожилой человек в серебряных очках, толстая женщина, стоя на коленях, перевязывала ему ногу выше ступни, ступня была в крови, точно в красном носке, человек шевелил пальцами ноги, говоря негромко, неуверенно:
В это время подошел к нам Чжан Бао и, смеясь, стал рассказывать, как кореец впотьмах наступил на
голову другому корейцу, как тот в отместку вымазал ему физиономию чумизной кашей. Разговор наш переменился.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в
голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них? не нужно тебе глядеть на них. Тебе есть примеры
другие — перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
Осип. Ваше высокоблагородие! зачем вы не берете? Возьмите! в дороге все пригодится. Давай сюда
головы и кулек! Подавай все! все пойдет впрок. Что там? веревочка? Давай и веревочку, — и веревочка в дороге пригодится: тележка обломается или что
другое, подвязать можно.
По уходе их отворяются двери, и Мишка выбрасывает из них cop. Из
других дверей выходит Осип с чемоданом на
голове.
По левую сторону городничего: Земляника, наклонивший
голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся; за ним судья с растопыренными руками, присевший почти до земли и сделавший движенье губами, как бы хотел посвистать или произнесть: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» За ним Коробкин, обратившийся к зрителям с прищуренным глазом и едким намеком на городничего; за ним, у самого края сцены, Бобчинский и Добчинский с устремившимися движеньями рук
друг к
другу, разинутыми ртами и выпученными
друг на
друга глазами.
Стародум. Оттого, мой
друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в
голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…