Неточные совпадения
После отдыха отряд наш снова тронулся
в путь. На
этот раз мы попали
в бурелом и потому подвигались очень медленно. К 4 часам мы подошли к какой-то вершине. Оставив людей и лошадей на
месте, я сам пошел наверх, чтобы еще раз осмотреться.
Кругом вся земля была изрыта. Дерсу часто останавливался и разбирал следы. По ним он угадывал возраст животных, пол их, видел следы хромого кабана, нашел
место, где два кабана дрались и один гонял другого. С его слов все
это я представил себе ясно. Мне казалось странным, как
это раньше я не замечал следов, а если видел их, то, кроме направления,
в котором уходили животные, они мне ничего не говорили.
В нижнем течении Лефу принимает
в себя с правой стороны два небольших притока: Монастырку и Черниговку. Множество проток и длинных слепых рукавов идет перпендикулярно к реке, наискось и параллельно ей и образует весьма сложную водную систему. На 8 км ниже Монастырки горы подходят к Лефу и оканчиваются здесь безымянной сопкой
в 290 м высоты. У подножия ее расположилась деревня Халкидон.
Это было последнее
в здешних
местах селение. Дальше к северу до самого озера Ханка жилых
мест не было.
В одном
месте было много плавникового леса, принесенного сюда во время наводнений. На Лефу
этим пренебрегать нельзя, иначе рискуешь заночевать без дров. Через несколько минут стрелки разгружали лодку, а Дерсу раскладывал огонь и ставил палатку.
В то время все сведения о центральной части Сихотэ-Алиня были крайне скудны и не заходили за пределы случайных рекогносцировок. Что же касается побережья моря к северу от залива Ольги, то о нем имелись лишь отрывочные сведения от морских офицеров, посещавших
эти места для промеров бухт и заливов.
Правда, оно занимало много
места и
это не спасало его от плесени, но все же его можно было употреблять
в пищу.
При
этих условиях немного нужно, чтобы заставить реку изменить направление, например случайное скопление
в одном
месте глины или гальки, тогда как рядом находятся рыхлые пески.
С интересом мы наблюдали
эту борьбу. Кто кого одолеет? Удастся ли муравьям проникнуть
в улей? Кто первый уступит? Быть может, с заходом солнца враги разойдутся по своим
местам для того, чтобы утром начать борьбу снова; быть может,
эта осада пчелиного улья длится уже не первый день.
На другой день мы встали рано и рано выступили
в дорогу. Фанзы, которые вчера мы видели с перевала, оказались гольдскими. Местность
эта называется Чжумтайза [Чжун-тай-цзы — горный ручей.], что по-китайски означает — Горный ручей. Живущие здесь гольды принадлежали к роду Юкомика, ныне почти совершенно уничтоженному оспенными эпидемиями. Стойбища их были на Амуре, на том
месте, где теперь стоит Хабаровск.
Покончив с осмотром фанз, отряд наш пошел дальше. Тропа стала прижиматься к горам.
Это будет как раз
в том
месте, где Улахе начинает менять свое широтное направление на северо-западное. Здесь она шириной около 170 м и
в среднем имеет скорость течения около 5 км/ч.
Путевые записки необходимо делать безотлагательно на
месте наблюдения. Если
этого не сделать, то новые картины, новые впечатления заслоняют старые образы, и виденное забывается.
Эти путевые заметки можно делать на краях планшета или
в особой записной книжке, которая всегда должна быть под рукой. Вечером сокращенные записки подробно заносятся
в дневники.
Этого тоже никогда не следует откладывать на завтра. Завтра будет своя работа.
Надо было дать вздохнуть лошадям. Их расседлали и пустили на подножный корм. Казаки принялись варить чай, а Паначев и Гранатман полезли на соседнюю сопку. Через полчаса они возвратились. Гранатман сообщил, что, кроме гор, покрытых лесом, он ничего не видел. Паначев имел смущенный вид, и хотя уверял нас, что
место это ему знакомо, но
в голосе его звучало сомнение.
Часов
в 8 вечера на западе начала сверкать молния, и послышался отдаленный гром. Небо при
этом освещении казалось иллюминованным. Ясно и отчетливо было видно каждое отдельное облачко. Иногда молнии вспыхивали
в одном
месте, и мгновенно получались электрические разряды где-нибудь
в другой стороне. Потом все опять погружалось
в глубокий мрак. Стрелки начали было ставить палатки и прикрывать брезентами седла, но тревога оказалась напрасной. Гроза прошла стороной. Вечером зарницы долго еще играли на горизонте.
К полудню отряд наш дошел до того
места, где долина делает крутой поворот на север. Пройдя
в этом направлении 3 км, она снова поворачивает к востоку.
Моя тропа заворачивала все больше к югу. Я перешел еще через один ручей и опять стал подыматься
в гору.
В одном
месте я нашел чей-то бивак. Осмотрев его внимательно, я убедился, что люди здесь ночевали давно и что
это, по всей вероятности, были охотники.
Наконец мне наскучило сидеть на одном
месте: я решил повернуть назад и идти навстречу своему отряду.
В это время до слуха моего донесся какой-то шорох. Слышно было, как кто-то осторожно шел по чаще. «Должно быть, зверь», — подумал я и приготовил винтовку. Шорох приближался.
Время от времени
в лесу слышались странные звуки, похожие на барабанный бой. Скоро мы увидели и виновника
этих звуков — то была желна. Недоверчивая и пугливая, черная с красной головкой, издали она похожа на ворону. С резкими криками желна перелетала с одного
места на другое и, как все дятлы, пряталась за деревья.
Читатель ошибется, если вообразит себе женьшеневую плантацию
в виде поляны, на которой посеяны растения.
Место, где найдено было
в разное время несколько корней женьшеня, считается удобным. Сюда переносятся и все другие корни. Первое, что я увидел, —
это навесы из кедрового корья для защиты женьшеня от палящих лучей солнца. Для того чтобы не прогревалась земля, с боков были посажены папоротники и из соседнего ручья проведена узенькая канавка, по которой сочилась вода.
Дойдя до
места, старик опустился на колени, сложил руки ладонями вместе, приложил их ко лбу и дважды сделал земной поклон. Он что-то говорил про себя, вероятно, молился. Затем он встал, опять приложил руки к голове и после
этого принялся за работу. Молодой китаец
в это время развешивал на дереве красные тряпицы с иероглифическими письменами.
Сегодня первый раз приказано было сократить выдачу буды наполовину. Но и при
этом расчете продовольствия могло хватить только на 2 суток. Если по ту сторону Сихотэ-Алиня мы не сразу найдем жилые
места, придется голодать. По словам китайцев, раньше
в истоках Вай-Фудзина была зверовая фанза, но теперь они не знают, существует она или нет.
Чужое продовольствие
в тайге трогать нельзя. Только
в случае крайнего голода можно им воспользоваться, но при непременном условии, чтобы из первых же земледельческих фанз взятое было доставлено обратно на
место. Тот, кто не исполнит
этого обычая, считается грабителем и подвергается жестокому наказанию. Действительно, кража продовольствия
в зверовой фанзе принуждает соболевщика раньше времени уйти из тайги, а иногда может поставить его прямо-таки
в безвыходное положение.
На следующий день, 17 июня, мы расстались со стариком. Я подарил ему свой охотничий нож, а А.И. Мерзляков — кожаную сумочку. Теперь топоры нам были уже не нужны. От зверовой фанзы вниз по реке шла тропинка. Чем дальше, тем она становилась лучше. Наконец мы дошли до того
места, где река Синь-Квандагоу сливается с Тудагоу.
Эта последняя течет
в широтном направлении, под острым углом к Сихотэ-Алиню. Она значительно больше Синь-Квандагоу и по справедливости могла бы присвоить себе название Вай-Фудзина.
По
этой реке
в 1860 году спустился Будищев. По слухам,
в истоках ее есть несколько китайских фанз, обитатели которых занимаются звероловством. От
места слияния упомянутых 2 речек начинается Вай-Фудзин, названная русскими переселенцами Аввакумовкой.
Общее направление реки Вай-Фудзина юго-восточное.
В одном
месте она делает излом к югу, но затем выпрямляется вновь и уже сохраняет
это направление до самого моря. На западе ясно виднелся Сихотэ-Алинь. Я ожидал увидеть громаду гор и причудливые острые вершины, но передо мной был ровный хребет с плоским гребнем и постепенным переходом от куполообразных вершин к широким седловинам. Время и вода сделали свое дело.
Вчера мы до того были утомлены, что далее не осмотрелись как следует, было не до наблюдений. Только сегодня, после сытного завтрака, я решил сделать прогулку по окрестностям.
В средней части долина реки Аввакумовки шириной около 0,5 км. С правой стороны ее тянутся двойные террасы, с левой — скалистые сопки, состоящие из трахитов, конгломератов и брекчий. Около террас можно видеть длинное болото.
Это место, где раньше проходила река. Во время какого-то большого наводнения она проложила себе новое русло.
При входе
в залив Ольги справа высится одинокая скала, названная моряками островом Чихачева. На
этой скале поставлена сигнальная башня, указывающая судам
место входа. Но так как летом
в этой части побережья почти все время стоят туманы, то она является совершенно бесполезной, ибо с моря ее все равно не видно.
Река Сыдагоу длиною 60 км.
В верхней половине она течет параллельно Вай-Фудзину, затем поворачивает к востоку и впадает
в него против села Пермского. Мы вышли как раз к тому
месту, где Сыдагоу делает поворот. Река
эта очень каменистая и порожистая. Пермцы пробовали было по ней сплавлять лес, но он так сильно обивался о камни, что пришлось бросить
это дело. Нижняя часть долины, где проходит почтовый тракт, открытая и удобная для земледелия, средняя — лесистая, а верхняя — голая и каменистая.
Из таких вьющихся растений можно указать на уже знакомую коломикту и лимонник с запахом и вкусом, действительно напоминающими лимон.
В сырых
местах росли папоротник, чистоуст с красным пушком на стеблях, что придает растению весьма эффектный вид, и целые заросли гигантского белокопытника. Листья его большие, раздельнозубчатые, сверху бледно-зеленые, внизу матово-бледные. Весной
это самое лакомое блюдо медведей.
За ночь погода испортилась. Утро грозило дождем. Мы спешно собрали свои манатки и к полудню дошли до утеса, около которого Кашлев караулил тигров.
Место это представляет собою теснину между скалой и глубокой протокой, не замерзающей далее зимою. Здесь постоянно ходят полосатые хищники, выслеживающие кабанов, а за ними
в свою очередь охотится Кашлев.
Когда мы окончили осмотр пещер, наступил уже вечер.
В фанзе Че Фана зажгли огонь. Я хотел было ночевать на улице, но побоялся дождя. Че Фан отвел мне
место у себя на кане. Мы долго с ним разговаривали. На мои вопросы он отвечал охотно, зря не болтал, говорил искренно. Из
этого разговора я вынес впечатление, что он действительно хороший, добрый человек, и решил по возвращении
в Хабаровск хлопотать о награждении его чем-нибудь за ту широкую помощь, какую он
в свое время оказывал русским переселенцам.
Идти стало немного легче: тропа меньше кружила и не так была завалена буреломом.
В одном
месте пришлось еще раз переходить вброд речку. Пробираясь через нее, я поскользнулся и упал
в воду, но от
этого одежда моя не стала мокрее.
Опасаясь, чтобы не простудиться, я вскочил и начал топтаться на
месте, но
в это время опять увидел свет между деревьями.
Из притоков Хулуая наибольшего внимания заслуживает Тихий ключ, впадающий с правой стороны. По
этому ключу идет тропа на Арзамасовку. Ключ
этот вполне оправдывает свое название.
В нем всегда царит тишина, свойственная
местам болотистым. Растительность по долине мелкорослая, редкая и состоит главным образом из белой березы и кустарниковой ольхи. Первые разбросаны по всей долине
в одиночку и небольшими группами, вторые образуют частые насаждения по берегам реки.
Кое-где
местами,
в котловинах, собралась вода, столь чистая и прозрачная, что исследователь замечает ее только тогда, когда попадает
в нее ногой. Тут опять есть очень глубокий колодец и боковые ходы.
В этом большом зале наблюдателя невольно поражают удивительные акустические эффекты — на каждое громкое слово отвечает стоголосое эхо, а при падении камня
в колодец поднимается грохот, словно пушечная пальба: кажется, будто происходят обвалы и рушатся своды.
В Уссурийском крае реки, горы и мысы на берегу моря имеют различные названия.
Это произошло оттого, что туземцы называют их по-своему, китайцы — по-своему, а русские,
в свою очередь, окрестили их своими именами. Поэтому, чтобы избежать путаницы, следует там, где живут китайцы, придерживаться названий китайских, там, где обитают тазы, не следует руководствоваться названиями, данными русскими. Последние имеют
место только на картах и местным жителям совершенно не известны.
Озера, оставшиеся ныне среди болот, —
это наиболее глубокие
места лагуны; здесь
в непосредственной близости к воде я увидел большие заросли какой-то снежно-белой растительности, при ближайшем осмотре оказавшейся эдельвейсом.
Несколько минут мы простояли на одном
месте в надежде, что какой-нибудь шорох выдаст присутствие тигра, но тишина была гробовая.
Эта тишина была какой-то особенно таинственной, страшной.
— Хорошо, хорошо, амба! Не надо сердиться, не надо!..
Это твое
место. Наша
это не знал. Наша сейчас другое
место ходи.
В тайге
места много. Сердиться не надо!..
Около Черных скал тропа разделилась. Одна (правая) пошла
в горы
в обход опасного
места, а другая направилась куда-то через реку. Дерсу, хорошо знающий
эти места, указал на правую тропу. Левая, по его словам, идет только до зверовой фанзы Цу-жун-гоу [Цун-жун-гоу — поляна
в лесу около реки.] и там кончается.
Утром мне доложили, что Дерсу куда-то исчез. Вещи его и ружье остались на
месте.
Это означало, что он вернется.
В ожидании его я пошел побродить по поляне и незаметно подошел к реке. На берегу ее около большого камня я застал гольда. Он неподвижно сидел на земле и смотрел
в воду. Я окликнул его. Он повернул ко мне свое лицо. Видно было, что он провел бессонную ночь.
Я полагал провести
в фанзе Иолайза 2 дня, но теперь
это место мне стало противным. Мы решили уйти подальше и где-нибудь
в лесу остановиться на дневку.
Утром 8 августа мы оставили Фудзин —
это ужасное
место. От фанзы Иолайза мы вернулись сначала к горам Сяень-Лаза, а оттуда пошли прямо на север по небольшой речке Поугоу, что
в переводе на русский язык значит «козья долина». Проводить нас немного вызвался 1 пожилой таз. Он все время шел с Дерсу и что-то рассказывал ему вполголоса. Впоследствии я узнал, что они были старые знакомые и таз собирался тайно переселиться с Фудзина куда-нибудь на побережье моря.
Долина реки Поугоу представляет собой довольно широкий распадок. Множество горных ключей впадает
в него с той и с другой стороны. Пологие холмы и высокие реки, вдающиеся
в долину с боков, покрыты редким лиственным лесом и кустарниковой порослью.
Это и есть самые любимые
места диких козуль.
В походе Дерсу всегда внимательно смотрел себе под ноги; он ничего не искал, но делал
это просто так, по привычке. Один раз он нагнулся и поднял с земли палочку. На ней были следы удэгейского ножа.
Место среза давно уже почернело.
Дальше из его слов я понял, что раньше
это были люди, но они заблудились
в горах, погибли от голода, и вот теперь души их бродят по тайге
в таких
местах, куда редко заходят живые.
По пути я замечал, что
в некоторых
местах земля была истоптана и взрыта. Я думал, что
это кабаны, но Дерсу указал мне на исковерканное деревцо, лишенное коры и листьев, и сказал...
В этих простых словах было много анимистического, но было много и мысли. Услышав наш разговор, стали просыпаться стрелки и казаки. Весь день я просидел на
месте. Стрелки тоже отдыхали и только по временам ходили посмотреть лошадей, чтобы они не ушли далеко от бивака.
В этот день мы дошли до серебросвинцового рудника. Здесь была одна только фанза,
в которой жил сторож-кореец. Он тоже жаловался на кабанов и собирался перекочевать к морю. Месторождение руды открыто 40 лет тому назад. Пробовали было тут выплавлять из нее серебро, но неудачно. Впоследствии
место это застолбил Ю.И. Бринер.
Подкрепив свои силы едой, мы с Дерсу отправились вперед, а лошади остались сзади. Теперь наша дорога стала подыматься куда-то
в гору. Я думал, что Тютихе протекает здесь по ущелью и потому тропа обходит опасное
место. Однако я заметил, что
это была не та тропа, по которой мы шли раньше. Во-первых, на ней не было конных следов, а во-вторых, она шла вверх по ручью,
в чем я убедился, как только увидел воду. Тогда мы решили повернуть назад и идти напрямик к реке
в надежде, что где-нибудь пересечем свою дорогу.
С перевала мы спустились к реке Папигоузе, получившей свое название от двух китайских слов: «папи» — то есть береста, и «гоуз» — долинка [Или «река, по которой много леса».]. Речка
эта принимает
в себя справа и слева два горных ручья. От
места слияния их начинается река Синанца, что значит — Юго-западный приток. Дальше долина заметно расширяется и идет по отношению к Сихотэ-Алиню под углом
в 10°. Пройдя по ней 4 км, мы стали биваком на берегу реки.