Неточные совпадения
Устье реки Тангоузы [Тан-гоу-цзы — болотистая падь.] раньше
было на месте нынешних озер Сан [Сан — разлившееся озеро.] и Эль-Поуза [Эр-цзо-цзы — вторая заповедь.], а устье реки Майхе [Майхе — река, где сеют много пшеницы.] находилось немного выше того места, где теперь пересекает ее железная
дорога.
От описанного села Казакевичево [Село Казакевичево основано в 1872 году.] по долине реки Лефу
есть 2
дороги. Одна из них, кружная, идет
на село Ивановское, другая, малохоженая и местами болотистая, идет по левому берегу реки. Мы выбрали последнюю. Чем дальше, тем долина все более и более принимала характер луговой.
Надо помнить, что раз упущено
на месте сборов, того уже нельзя
будет исправить в
дороге.
Почерневшие стволы деревьев, обуглившиеся пни и отсутствие молодняка указывают
на частые палы. Около железной
дороги и
быть иначе не может.
В день выступления, 19 мая, мы все встали рано, но выступили поздно. Это вполне естественно. Первые сборы всегда затягиваются. Дальше в пути все привыкают к известному порядку, каждый знает своего коня, свой вьюк, какие у него должны
быть вещи, что сперва надо укладывать, что после, какие предметы бывают нужны в
дороге и какие
на биваке.
Грязная проселочная
дорога между селениями Шмаковкой и Успенкой пролегает по увалам горы Хандо-дин-за-сы. Все мосты
на ней уничтожены весенними палами, и потому переправа через встречающиеся
на пути речки, превратившиеся теперь в стремительные потоки,
была делом далеко не легким.
На возвышенных местах характер растительности
был тот же самый, что и около железной
дороги. Это
было редколесье из липы, дубняка и березы.
Когда идешь в дальнюю
дорогу, то уже не разбираешь погоды. Сегодня вымокнешь, завтра высохнешь, потом опять вымокнешь и т.д. В самом деле, если все дождливые дни сидеть
на месте, то, пожалуй, недалеко уйдешь за лето. Мы решили попытать счастья и хорошо сделали. Часам к 10 утра стало видно, что погода разгуливается. Действительно, в течение дня она сменялась несколько раз: то светило солнце, то шел дождь. Подсохшая
было дорога размокла, и опять появились лужи.
На другой день мы встали рано и рано выступили в
дорогу. Фанзы, которые вчера мы видели с перевала, оказались гольдскими. Местность эта называется Чжумтайза [Чжун-тай-цзы — горный ручей.], что по-китайски означает — Горный ручей. Живущие здесь гольды принадлежали к роду Юкомика, ныне почти совершенно уничтоженному оспенными эпидемиями. Стойбища их
были на Амуре,
на том месте, где теперь стоит Хабаровск.
Пошли дальше. Теперь Паначев шел уже не так уверенно, как раньше: то он принимал влево, то бросался в другую сторону, то заворачивал круто назад, так что солнце, бывшее дотоле у нас перед лицом, оказывалось назади. Видно
было, что он шел наугад. Я пробовал его останавливать и расспрашивать, но от этих расспросов он еще более терялся. Собран
был маленький совет,
на котором Паначев говорил, что он пройдет и без
дороги, и как подымется
на перевал и осмотрится, возьмет верное направление.
Следующий день, 8 июня, ушел
на поиски в воде ружей. Мы рассчитывали, что при солнце
будет видно дно реки, но погода, как
на грех, снова испортилась. Небо покрылось тучами, и стало моросить. Тем не менее после полудня Меляну удалось найти 2 ружья, ковочный инструмент, подковы и гвозди. Удовольствовавшись этим, я приказал собираться в
дорогу.
Через полчаса я
был на том месте, где расходились
дороги.
Чем более мы углублялись в горы, тем порожистее становилась река. Тропа стала часто переходить с одного берега
на другой. Деревья, упавшие
на землю, служили природными мостами. Это доказывало, что тропа
была пешеходная. Помня слова таза, что надо придерживаться конной тропы, я удвоил внимание к югу. Не
было сомнения, что мы ошиблись и пошли не по той
дороге. Наша тропа, вероятно, свернула в сторону, а эта, более торная, несомненно, вела к истокам Улахе.
На зонтичных растениях держались преимущественно слоники и зеленые клопы, а около воды и по
дорогам, где
было посырее, с прозрачными крыльями и с большими голубыми глазами летали стрекозы.
Пока люди собирали имущество и вьючили лошадей, мы с Дерсу, наскоро напившись чаю и захватив в карман по сухарю, пошли вперед. Обыкновенно по утрам я всегда уходил с бивака раньше других. Производя маршрутные съемки, я подвигался настолько медленно, что через 2 часа отряд меня обгонял и
на большой привал я приходил уже тогда, когда люди успевали
поесть и снова собирались в
дорогу. То же самое
было и после полудня: уходил я раньше, а
на бивак приходил лишь к обеду.
Действительно, совершенно свежие отпечатки большой кошачьей лапы отчетливо виднелись
на грязной тропинке. Когда мы шли сюда, следов
на дороге не
было. Я это отлично помнил, да и Дерсу не мог бы пройти их мимо. Теперь же, когда мы повернули назад и пошли навстречу отряду, появились следы: они направлялись в нашу сторону. Очевидно, зверь все время шел за нами «по пятам».
Вместе с Дерсу мы выработали такой план: с реки Фудзина пойти
на Ното, подняться до ее истоков, перевалить через Сихотэ-Алинь и по реке Вангоу снова выйти
на Тадушу. Дерсу знал эти места очень хорошо, и потому расспрашивать китайцев о
дороге не
было надобности.
Подкрепив свои силы едой, мы с Дерсу отправились вперед, а лошади остались сзади. Теперь наша
дорога стала подыматься куда-то в гору. Я думал, что Тютихе протекает здесь по ущелью и потому тропа обходит опасное место. Однако я заметил, что это
была не та тропа, по которой мы шли раньше. Во-первых,
на ней не
было конных следов, а во-вторых, она шла вверх по ручью, в чем я убедился, как только увидел воду. Тогда мы решили повернуть назад и идти напрямик к реке в надежде, что где-нибудь пересечем свою
дорогу.
После полудня мы как-то сбились с
дороги и попали
на зверовую тропу. Она завела нас далеко в сторону. Перейдя через горный отрог, покрытый осыпями и почти лишенный растительности, мы случайно вышли
на какую-то речку. Она оказалась притоком Мутухе. Русло ее во многих местах
было завалено буреломным лесом. По этим завалам можно судить о размерах наводнений. Видно, что
на Мутухе они коротки, но чрезвычайно стремительны, что объясняется близостью гор и крутизной их склонов.
Затем, рабочие курят трубки, а папиросы для них слишком
дороги. Продолжая свои наблюдения, он нашел место, где прошедшие 2 человека отдыхали, причем один из них переобувался; брошенная ружейная гильза указала
на то, что китайцы
были вооружены винтовками.
Дня за два до моего отхода Чжан Бао пришел ко мне проститься. Неотложные дела требовали его личного присутствия
на реке Такеме. Он распорядился назначить 2 китайцев, которые должны
были проводить меня до Сихотэ-Алиня, возвратиться обратно другой
дорогой и сообщить ему о том, что они в пути увидят.
Утром китайцы проснулись рано и стали собираться
на охоту, а мы — в
дорогу. Взятые с собой запасы продовольствия приходили к концу. Надо
было пополнить их. Я купил у китайцев немного буды и заплатил за это 8 рублей. По их словам, в этих местах пуд муки стоит 16 рублей, а чумиза 12 рублей. Ценятся не столько сами продукты, сколько их доставка.
От села Котельного начиналась
дорога, отмеченная верстовыми столбами. Около деревни
на столбе значилась цифра 74. Нанять лошадей не
было денег. Мне непременно хотелось довести съемки до конца, что
было возможно только при условии, если идти пешком. Кроме того, ветхая одежонка заставляла нас согреваться движением.
Скоро я перестал разбирать цифры
на инструменте, но
дорога была видна.
По прямой линии до железной
дороги оставалось не более 2 км, но
на верстовом столбе стояла цифра 6. Это потому, что
дорога здесь огибает большое болото. Ветром доносило свистки паровозов, и уже можно
было рассмотреть станционные постройки.