Неточные совпадения
Тропа опять перешла на
реку и вскоре
привела нас
к тому месту, где Иодзыхе разбивается на три
реки: Синанцу, Кулему (этимология этого слова мне неизвестна) и Ханьдахезу [Ханьда — лось (маньчжурское слово), хе-цзы — речка (китайское).].
Из притоков Такунчи самые интересные в среднем течении: два малых безымянных справа и один большой (
река Талда) с левой стороны. Первый
приведет к перевалу на Илимо, второй — на
реку Сакхому (Сяо-Кема) и третий — опять на Такему. Около устья каждого из притоков есть по одной зверовой фанзе.
Небольшая тропка
привела нас
к фанзочке, построенной среди густого леса, в расстоянии один километр от Такемы; тут мы заночевали, а утром снова продолжали свой путь вниз по долине
реки Такемы.
Едва заметная тропинка
привела нас
к тому месту, где
река Дунанца впадает в Амагу. Это будет километрах в десяти от моря. Близ ее устья есть утес, который староверы по-китайски называют Лаза [В переводе на русский язык означает «скала».] и производят от глагола «лазить». Действительно, через эту «лазу» приходится перелезать на животе, хватаясь руками за камни.
За перевалом тропа идет по болотистой долине
реки Витухэ. По пути она пересекает четыре сильно заболоченных распадка, поросших редкой лиственницей. На сухих местах царят дуб, липа и черная береза с подлесьем из таволги вперемежку с даурской калиной. Тропинка
привела нас
к краю высокого обрыва. Это была древняя речная терраса. Редколесье и кустарники исчезли, и перед нами развернулась широкая долина
реки Кусун. Вдали виднелись китайские фанзы.
Закусив немного и напившись чаю, мы прошли опять вверх по
реке Тахобе, которая должна была
привести нас
к Сихотэ-Алиню. От места нашего бивака до главного хребта был еще один переход. По словам солона, перевал этот невысок.
Маленький ключик
привел нас
к каменистой, заваленной колодником речке Цаони, впадающей в Кумуху с правой стороны. После полуденного привала мы выбрались из бурелома и
к вечеру достигли
реки Кумуху, которая здесь шириной немного превосходит Цаони и мало отличается от нее по характеру. Ширина ее в верховьях не более 4–5 м. Если отсюда идти по ней вверх,
к Сихотэ-Алиню, то перевал опять будет на
реке Мыхе, но уже в самых ее истоках. От устья Цаони до Сихотэ-Алиня туземцы считают один день пути.
Утром мы сразу почувствовали, что Сихотэ-Алинь отделил нас от моря: термометр на рассвете показывал — 20°С. Здесь мы расстались с Сунцаем. Дальше мы могли идти сами; течение воды в
реке должно было
привести нас
к Бикину. Тем не менее Дерсу обстоятельно расспросил его о дороге.
За водоразделом мы нашли ручей, который
привел нас к реке Дананце, впадающей в Кулумбе (верхний приток Имана). Пройдя по ней 10 км, мы повернули на восток и снова взобрались на Сихотэ-Алинь, а затем спустились к реке Да-Лазагоу (приток Сицы). Название это китайское и в переводе означает Падь больших скал.
Спуск с Сихотэ-Алиня к западу был пологий, заваленный глыбами камней и поросший густым лесом. Небольшой ручей, которым мы спустились,
привел нас к реке Нанце. Она течет с северо-востока вдоль хребта Сихотэ-Алинь и постепенно склоняется к северо-западу.
Неточные совпадения
И вот вожделенная минута наступила. В одно прекрасное утро, созвавши будочников, он
привел их
к берегу
реки, отмерил шагами пространство, указал глазами на течение и ясным голосом произнес:
Китайцы в рыбной фанзе сказали правду. Только
к вечеру мы дошли до
реки Санхобе. Тропа
привела нас прямо
к небольшому поселку. В одной фанзе горел огонь. Сквозь тонкую бумагу в окне я услышал голос Н.А. Пальчевского и увидел его профиль. В такой поздний час он меня не ожидал. Г.И. Гранатман и А.И. Мерзляков находились в соседней фанзе. Узнав о нашем приходе, они тотчас прибежали. Начались обоюдные расспросы. Я рассказывал им, что случилось с нами в дороге, а они мне говорили о том, как работали на Санхобе.
В 25 км от Сихотэ-Алиня Нанца сливается с
рекой Бейцой, текущей с севера. Отсюда собственно и начинается Кулумбе, которая должна была
привести нас
к Иману. Вода в
реке стала уже замерзать, появились широкие забереги.
Увлеченные работой, мы не заметили, что маленькая долина
привела нас
к довольно большой
реке. Это была Синанца с притоками Даягоу [Да-я-гоу — большая утиная долина.], Маягоу [Ма-и-гоу — муравьиная долина.] и Пилигоу [Пи-ли-гоу — долина груш.]. Если верить удэгейцам, то завтра
к полудню мы должны будем дойти до Имана.
Утром, как только мы отошли от бивака, тотчас же наткнулись на тропку. Она оказалась зверовой и шла куда-то в горы! Паначев повел по ней. Мы начали было беспокоиться, но оказалось, что на этот раз он был прав. Тропа
привела нас
к зверовой фанзе. Теперь смешанный лес сменился лиственным редколесьем. Почуяв конец пути, лошади прибавили шаг. Наконец показался просвет, и вслед за тем мы вышли на опушку леса. Перед нами была долина
реки Улахе. Множество признаков указывало на то, что деревня недалеко.