Неточные совпадения
В нижнем течении река Иодзыхе принимает в себя три небольших притока: справа — Сяо-Иодзыхе длиной 19 км и слева — Дунгоу, с которой мы познакомились уже в прошлом году, и Литянгоу,
по которой надлежало теперь идти А.И. Мерзлякову. Река Сяо-Иодзыхе очень живописная. Узенькая,
извилистая долинка обставлена
по краям сравнительно высокими горами.
По словам китайцев, в вершине ее есть мощные жилы серебросвинцовой руды и медного колчедана.
По дну длинных балок, прорезывающих террасы в направлении, перпендикулярном к линии тальвега долины, текут небольшие
извилистые ручейки. Около их устьев кустарники прерываются, и их места занимают тростники и обыкновенная полынь саженной высоты, оспаривающие друг у друга открытые и сухие места.
Чрезвычайно
извилистое русло реки Пия блуждает
по долине, и, если смотреть на реку с высоты птичьего полета, получается впечатление кружев.
В нижнем течении река Иодзыхе принимает в себя три небольших притока: справа — Сяо-Иодзыхе (малая река с омутами) длиною 16 км и слева — Дангоу (восточная долина), с которой мы познакомились уже в прошлом году, и Литянгоу,
по которой надлежало теперь идти А.И. Мерзлякову. Река Сяо-Иодзыхе очень живописна. Узенькая
извилистая долинка обставлена
по краям сравнительно высокими горами.
По словам китайцев, в вершине ее есть мощные жилы серебросвинцовой руды и медного колчедана.
Дальше Бикин становится очень
извилистым и образует длинные слепые рукава. Из притоков его нижнего течения замечательны: справа — Чжаньжигоуза (прямая долина) и Улема, а слева — ключ Хаккэ и реки Митахеза (по-китайски Мутагоуза — дровяная долина) и Буйдихеза (большая северная река). Первая — длиной 45 км, с перевалом на Тайцзибери (левый приток Имана), вторая немного длиннее и многоводнее, но плавание
по ней сопряжено с большими трудностями вследствие множества порогов и буреломных завалов.
Неточные совпадения
Сманила Гришу узкая, //
Извилистая тропочка, // Через хлеба бегущая, // В широкий луг подкошенный // Спустился он
по ней.
Пред ним, в загибе реки за болотцем, весело треща звонкими голосами, двигалась пестрая вереница баб, и из растрясенного сена быстро вытягивались
по светлозеленой отаве серые
извилистые валы. Следом за бабами шли мужики с вилами, и из валов выростали широкие, высокие, пухлые копны. Слева
по убранному уже лугу гремели телеги, и одна за другою, подаваемые огромными навилинами, исчезали копны, и на место их навивались нависающие на зады лошадей тяжелые воза душистого сена.
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки
по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось
по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
Затем, при помощи прочитанной еще в отрочестве
по настоянию отца «Истории крестьянских войн в Германии» и «Политических движений русского народа», воображение создало мрачную картину: лунной ночью,
по извилистым дорогам, среди полей, катятся от деревни к деревне густые, темные толпы, окружают усадьбы помещиков, трутся о них; вспыхивают огромные костры огня, а люди кричат, свистят, воют, черной массой катятся дальше, все возрастая, как бы поднимаясь из земли; впереди их мчатся табуны испуганных лошадей, сзади умножаются холмы огня, над ними — тучи дыма, неба — не видно, а земля — пустеет, верхний слой ее как бы скатывается ковром, образуя все новые, живые, черные валы.
Держа руки в карманах, бесшумно шагая
по мягкому ковру, он представил себе
извилистый ход своей мысли в это утро и остался доволен ее игрой. Легко вспоминались стихи Федора Сологуба: