Неточные совпадения
От выпавшего
снега не
осталось и следа, несмотря
на то что температура все время стояла довольно низкая.
На земле нигде не видно было следов оттепели, а между тем
снег куда-то исчез. Это происходит от чрезвычайной сухости зимних северо-западных ветров, которые поглощают всю влагу и делают климат Уссурийского края в это время года похожим
на континентальный.
С утра погода стояла хмурая; небо было: туман или тучи. Один раз сквозь них прорвался было солнечный луч, скользнул по воде, словно прожектором, осветил сопку
на берегу и скрылся опять в облаках. Вслед за тем пошел мелкий
снег. Опасаясь пурги, я хотел было
остаться дома, но просвет
на западе и движение туч к юго-востоку служили гарантией, что погода разгуляется. Дерсу тоже так думал, и мы бодро пошли вперед. Часа через 2
снег перестал идти, мгла рассеялась, и день выдался
на славу — теплый и тихий.
После короткого отдыха у туземцев
на Кусуне я хотел было идти дальше, но они посоветовали мне
остаться у них еще
на день. Удэгейцы говорили, что после долгого затишья и морочной погоды надо непременно ждать очень сильного ветра. Местные китайцы тоже были встревожены. Они часто посматривали
на запад. Я спросил, в чем дело. Они указали
на хребет Кямо, покрытый
снегом.
Глаза умершего были открыты и запорошены
снегом. Из осмотра места вокруг усопшего мои спутники выяснили, что когда китаец почувствовал себя дурно, то решил стать
на бивак, снял котомку и хотел было ставить палатку, но силы оставили его; он сел под дерево и так скончался. Маньчжур Чи-Ши-у, Сунцай и Дерсу
остались хоронить китайца, а мы пошли дальше.
Все наши вещи были разбросаны и изорваны. От моего спального мешка
остались одни клочки. Следы
на снегу указывали, что такой разгром произвели две росомахи. Их-то, вероятно, я и видел при приближении к биваку.
Неточные совпадения
Из частого лесу, где
оставался еще
снег, чуть слышно текла еще извилистыми узкими ручейками вода. Мелкие птицы щебетали и изредка пролетали с дерева
на дерево.
И точно, такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая в соседние теснины от теплых лучей утра; направо и налево гребни гор, один выше другого, пересекались, тянулись, покрытые
снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы, похожие одна
на другую, — и все эти
снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и
остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный глаз мог бы различить от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса,
на которую мой товарищ обратил особенное внимание.
Он видел, как в прозрачном облаке дыма и
снега кувыркалась фуражка; она первая упала
на землю, а за нею падали, обгоняя одна другую, щепки, серые и красные тряпки; две из них взлетели особенно высоко и, легкие, падали страшно медленно, точно для того, чтоб навсегда
остаться в памяти.
Печь дышала в спину Клима Ивановича, окутывая его сухим и вкусным теплом, тепло настраивало дремотно, умиротворяло, примиряя с необходимостью
остаться среди этих людей, возбуждало какие-то быстрые, скользкие мысли. Идти
на вокзал по колено в
снегу, под толчками ветра — не хотелось, а
на вокзале можно бы ночевать у кого-нибудь из служащих.
И все-таки не
останешься жить в Маниле, все захочешь
на север, пусть там, кроме
снега, не приснится ничего! Не нашим нервам выносить эти жаркие ласки и могучие излияния сил здешней природы.