Неточные совпадения
В
то время постоянного пароходного сообщения по побережью Японского моря
не существовало. Переселенческое управление первый раз, в виде опыта, зафрахтовало пароход «Эльдорадо», который ходил только до залива Джигит. Определенных рейсов еще
не было, и сама администрация
не знала, когда вернется пароход и когда он снова отправится в плавание.
Миноносцы уходили в плавание только во второй половине июня. Пришлось с этим мириться. Во-первых, потому, что
не было другого случая добраться до залива Джигит, а во-вторых, проезд по морю на военных судах позволял мне сэкономить значительную сумму денег. Кроме
того, потеря времени во Владивостоке наполовину окупалась скоростью хода миноносцев.
Местом высадки был назначен залив Джигит, а
не бухта Терней на
том основании, что там из-за постоянного прибоя нельзя выгружать мулов.
Горбуша
не имела еще
того безобразного вида, который она приобретает впоследствии, хотя челюсти ее и начали уже немного загибаться и на спине появился небольшой горб. Я распорядился взять только несколько рыб, а остальных пустить обратно в воду. Все с жадностью набросились на горбушу, но она скоро приелась, и потом уже никто
не обращал на нее внимания.
Залив Рында находится под 44° 41' с. ш. и 136° 31' в. д. от Гринвича и состоит из двух заливов: северного, именуемого Джигитом, и южного — Пластун. Оба они открыты со стороны моря и потому во время непогоды
не всегда дают судам защиту. Наибольшая глубина их равна 25–28 м. Горный хребет, разделяющий оба упомянутых залива, состоит из кварцевого порфира и порфирита с включением вулканического стекла. Чем ближе к морю,
тем горы становятся ниже и на самом берегу представляются холмами высотой от 400 до 580 м.
— Хороший он человек, правдивый, — говорил старовер. — Одно только плохо — нехристь он, азиат, в бога
не верует, а вот поди-ка, живет на земле все равно так же, как и я. Чудно, право! И что с ним только на
том свете будет?
На другой день утром Дерсу возвратился очень рано. Он убил оленя и просил меня дать ему лошадь для доставки мяса на бивак. Кроме
того, он сказал, что видел свежие следы такой обуви, которой нет ни у кого в нашем отряде и ни у кого из староверов. По его словам, неизвестных людей было трое. У двоих были новые сапоги, а у третьего — старые, стоптанные, с железными подковами на каблуках. Зная наблюдательность Дерсу, я нисколько
не сомневался в правильности его выводов.
В заливе Джигит нам пришлось просидеть около двух недель. Надо было дождаться мулов во что бы
то ни стало: без вьючных животных мы
не могли тронуться в путь. Воспользовавшись этим временем, я занялся обследованием ближайших окрестностей по направлению к заливу Пластун, где в прошлом году у Дерсу произошла встреча с хунхузами. Один раз я ходил на реку Кулему и один раз на север по побережью моря.
Сначала его никто
не слушал, потом притих один спорщик, за ним другой, третий, и скоро на таборе совсем стало тихо. Дерсу пел что-то печальное, точно он вспомнил родное прошлое и жаловался на судьбу. Песнь его была монотонная, но в ней было что-то такое, что затрагивало самые чувствительные струны души и будило хорошие чувства. Я присел на камень и слушал его грустную песню. «Поселись там, где поют; кто поет,
тот худо
не думает», — вспомнилась мне старинная швейцарская пословица.
Любопытно, что козуля охотно мирится с присутствием других животных и совершенно
не выносит изюбра. В искусственных питомниках при совместной жизни она погибает. Это особенно заметно на солонцах. Если такие солонцы сперва разыщут козы, они охотно посещают их до
тех пор, пока
не придут олени. Охотники неоднократно замечали, что, как только на солонцах побывают изюбры, козули покидают их на более или менее продолжительное время.
Кое-где виднелась свежевзрытая земля.
Та к как домашних свиней китайцы содержат в загонах,
то оставалось допустить присутствие диких кабанов, что и подтвердилось. А раз здесь были кабаны, значит, должны быть и тигры. Действительно, вскоре около реки на песке мы нашли следы одного очень крупного тигра. Он шел вдоль реки и прятался за валежником. Из этого можно было заключить, что страшный зверь приходил сюда
не для утоления жажды, а на охоту за козулями и кабанами.
Скоро они превратились в маленькие, едва заметные точки, и если я
не потерял их из виду,
то только потому, что
не спускал с них глаз.
Чем дальше,
тем больше лес был завален колодником и тропа
не приспособлена для передвижений с вьюками.
Белизна дерева и свежие подпалины на бортах ее свидетельствовали о
том, что она только что выдолблена и еще
не видела воды.
Стрелок объяснил мне, что надо идти по тропе до
тех пор, пока справа я
не увижу свет. Это и есть огонь Дерсу. Шагов триста я прошел в указанном направлении и ничего
не увидел. Я хотел уже было повернуть назад, как вдруг сквозь туман в стороне действительно заметил отблеск костра.
Не успел я отойти от тропы и пятидесяти шагов, как туман вдруг рассеялся.
То, что я увидел, было так для меня неожиданно и ново, что я замер на месте и
не смел пошевельнуться.
Я
не прерывал его. Тогда он рассказал мне, что прошлой ночью он видел тяжелый сон: он видел старую, развалившуюся юрту и в ней свою семью в страшной бедности. Жена и дети зябли от холода и были голодны. Они просили его принести им дрова и прислать теплой одежды, обуви, какой-нибудь еды и спичек.
То, что он сжигал, он посылал в загробный мир своим родным, которые, по представлению Дерсу, на
том свете жили так же, как и на этом.
Мои спутники знали, что если нет проливного дождя,
то назначенное выступление обыкновенно
не отменяется. Только что-нибудь особенное могло задержать нас на биваке. В 8 часов утра, расплатившись с китайцами, мы выступили в путь по уже знакомой нам тропе, проложенной местными жителями по долине реки Дунгоу к бухте Терней.
В это время подошли кони. Услышав наш выстрел, А. И. Мерзляков остановил отряд и пришел узнать, в чем дело. Решено было для добычи меда оставить двое стрелков. Надо было сперва дать пчелам успокоиться, а затем морить их дымом и собрать мед. Если бы это
не сделали мы,
то все равно весь мед съел бы медведь.
Утром 4 августа мы стали собираться в путь. Китайцы
не отпустили нас до
тех пор, пока
не накормили как следует. Мало
того, они щедро снабдили нас на дорогу продовольствием. Я хотел было рассчитаться с ними, но они наотрез отказались от денег. Тогда я положил им деньги на стол. Они тихонько передали их стрелкам. Я тоже тихонько положил деньги под посуду. Китайцы заметили это и, когда мы выходили из фанзы, побросали их под ноги мулам. Пришлось уступить и взять деньги обратно.
В долине реки Адимил произрастают лиственные леса дровяного и поделочного характера; в горах всюду видны следы пожарищ. На релках и по увалам — густые заросли таволги, орешника и леспедецы. Дальше в горах есть немного кедра и пихты. Широкие полосы гальки по сторонам реки и измочаленный колодник в русле указывают на
то, что хотя здесь больших наводнений и
не бывает, но все же в дождливое время года вода идет очень стремительно и сильно размывает берега.
Как произошли осыпи? Кажется, будто здесь были землетрясения и целые утесы распались на обломки. На самом деле это работа медленная, вековая и незаметная для глаза. Сначала в каменной породе появляются трещины; они увеличиваются в размерах, сила сцепления уступает силе тяжести, один за другим камни обрываются, падают, и мало-помалу на месте прежней скалы получается осыпь. Обломки скатываются вниз до
тех пор, пока какое-либо препятствие их
не задержит.
Движение по осыпям, покрытым мхом, всегда довольно затруднительно:
то ставишь ногу на ребро,
то попадаешь в щели между камнями. Внизу осыпи покрыты землей и травой настолько густо, что их
не замечаешь вовсе, но по мере
того как взбираешься выше, растительность постепенно исчезает.
Проснулся я в 8 часов утра. По-прежнему моросило. Дерсу ходил на разведку, но ничего
не нашел. Животное, подходившее ночью к нашему биваку, после выстрела бросилось назад через реку. Если бы на отмели был песок, можно было бы увидеть его следы. Теперь остались для нас только одни предположения. Если это был
не лось,
не изюбр и
не медведь,
то, вероятно, тигр.
Я хотел спуститься по реке Кулумбе до
того места, где в прошлом году нашел удэгейцев, но Дерсу и Чжан Бао
не советовали уходить далеко от водораздела.
Кому приходилось странствовать по тайге,
тот знает, что значит во время непогоды найти зверовую фанзу. Во-первых,
не надо заготовлять много дров, а во-вторых, фанза все же теплее, суше и надежнее, чем палатка. Пока стрелки возились около фанзы, я вместе с Чжан Бао поднялся на ближайшую сопку. Оттуда, сверху, можно было видеть, что делалось в долине реки Билимбе.
В сумерки мы возвратились назад. В фанзе уже горел огонь. Я лег на кан, но долго
не мог уснуть. Дождь хлестал по окнам; вверху, должно быть на крыше, хлопало корье; где-то завывал ветер, и
не разберешь, шумел ли
то дождь, или стонали озябшие кусты и деревья. Буря бушевала всю ночь.
Перед сумерками я еще раз сходил посмотреть на воду. Она прибывала медленно, и, по-видимому, до утра
не было опасения, что река выйдет из берегов.
Тем не менее я приказал уложить все имущество и заседлать мулов. Дерсу одобрил эту меру предосторожности. Вечером, когда стемнело, с сильным шумом хлынул страшный ливень. Стало жутко.
Дерсу
не спал, он лежал на кане и прислушивался к
тому, что происходило снаружи.
За фанзой вода успела уже промыть глубокую протоку, и опоздай мы еще немного,
то не переправились бы вовсе.
Ливень хлестал по лицу и
не позволял открыть глаза.
Не было видно ни зги. В абсолютной
тьме казалось, будто вместе с ветром неслись в бездну деревья, сопки и вода в реке и все это вместе с дождем образовывало одну сплошную, с чудовищной быстротой движущуюся массу.
При дневном свете мы
не узнали
того места, где была фанза: от нее
не осталось и следа.
Вдруг раздались крики. Опасность появилась с
той стороны, откуда мы ее вовсе
не ожидали. По ущелью, при устье которого мы расположились, шла вода. На наше счастье, одна сторона распадка была глубже. Вода устремилась туда и очень скоро промыла глубокую рытвину. Мы с Чжан Бао защищали огонь от дождя, а Дерсу и стрелки боролись с водой. Никто
не думал о
том, чтобы обсушиться, — хорошо, если удавалось согреться.
Порой сквозь туман было видно темное небо, покрытое тучами. Они шли совсем
не в
ту сторону, куда дул ветер, а к юго-западу.
То надо было держать палатку, чтобы ее
не сорвало ветром,
то укрывать огонь,
то таскать дрова.
По воде плыли мелкий мусор и крупные коряжины; они словно спасались бегством от
того ничем
не поправимого несчастья, которое случилось там, где-то в горах.
Следующий день был 15 августа. Все поднялись рано, с зарей. На восточном горизонте темной полосой все еще лежали тучи. По моим расчетам, А.И. Мерзляков с другой частью отряда
не мог уйти далеко. Наводнение должно было задержать его где-нибудь около реки Билимбе. Для
того чтобы соединиться с ним, следовало переправиться на правый берег реки. Сделать это надо было как можно скорее, потому что ниже в реке воды будет больше и переправа труднее.
По
ту сторону виднелся небольшой холмик,
не покрытый водою.
Странно устроен человек… Бивак этот ничем
не отличался от других биваков.
Та к же он был под открытым небом, так же около односкатной палатки горел костер, так же кругом было мокро и сыро, но
тем не менее все чувствовали себя так, как будто вернулись домой.
Переправляться через Билимбе, пока
не спадет вода, нечего было и думать. Нет худа без добра. Мы все нуждались в отдыхе; у мулов был измученный вид; надо было починить одежду и обувь, справить седла, почистить ружья. Кроме
того, у нас начали иссякать запасы продовольствия.
На другой день китайцы, уходя, сказали, что если у нас опять
не хватит продовольствия,
то чтобы приходили к ним без стеснения.
Но собака
не унималась и жалась к нему так, что мешала идти. Оказалось, что поблизости был тигр. Увидев человека, он спрятался за дерево. По совершенной случайности вышло так, что Дерсу направился именно к
тому же дереву.
Чем ближе подходил человек,
тем больше прятался тигр; он совсем сжался в комок.
Не замечая опасности, Дерсу толкнул собаку ногой, но в это время выскочил тигр. Сделав большой прыжок в сторону, он начал бить себя хвостом и яростно реветь.
Он поднял ружье и стал целиться, но в это время тигр перестал реветь и шагом пошел на увал в кусты. Надо было воздержаться от выстрела, но Дерсу
не сделал этого. В
тот момент, когда тигр был уже на вершине увала, Дерсу спустил курок. Тигр бросился в заросли. После этого Дерсу продолжал свой путь. Дня через четыре ему случилось возвращаться
той же дорогой. Проходя около увала, он увидел на дереве трех ворон, из которых одна чистила нос о ветку.
Едва он перешел на другую сторону увала, как наткнулся на мертвого зверя. Весь бок у него был в червях. Дерсу сильно испугался. Ведь тигр уходил, зачем он стрелял?.. Дерсу убежал. С
той поры мысль, что он напрасно убил тигра,
не давала ему покоя. Она преследовала его повсюду. Ему казалось, что рано или поздно он поплатится за это и даже по
ту сторону смерти должен дать ответ.
Мы долго
не ложились спать и любовались
то на небо,
то на море.
Хотя мулы наши были перегружены,
тем не менее я решил дотащить эту редкую находку до первого жилого пункта и там оставить ее на хранение у китайцев.
Скоро проснулись остальные люди и принялись рассуждать о
том, что предвещает эта небесная странница. Решили, что Земля обязана ей своим недавним наводнением, а Чжан Бао сказал, что в
той стороне, куда направляется комета, будет война. Видя, что Дерсу ничего
не говорит, я спросил его, что думает он об этом явлении.
Река Сакхома около устья шириной 6–8 и глубиной
не более 1–1,5 м. Немного выше
того места, где она соединяется с рекой Горелой, долина суживается. С правой стороны поднимаются высокие горы, поросшие густым смешанным лесом, а слева тянутся размытые террасы с лиственным редколесьем.
— Какой народ! — говорил он в сердцах. —
Та к ходи, головой качай, все равно как дети. Глаза есть — посмотри нету. Такие люди в сопках живи
не могу — скоро пропади.