Неточные совпадения
Люди его племени всегда отдавали друг другу
на хранение меха и деньги, и никогда ничего не пропадало [Мой спутник П.П.
Залив Рында. — Вечные переселенцы. — Приспособляемость к местным условиям жизни. — Взгляд
на туземцев. — Первобытный коммунизм. — Таинственные следы. —
Люди, скрывающиеся в тайге. — Золотая лихорадка. — Экспедиция к заливу. — Пластун. — Туман. — Потерянный трофей. — Бессонная ночь. — Случайная находка. — Стрельба по утке. — Состязание. Выстрелы гольда. — Дерсу успокаивает подвыпивших стрелков. — «Сказка о рыбаке и рыбке». — Мнение гольда.
— Хороший он
человек, правдивый, — говорил старовер. — Одно только плохо — нехристь он, азиат, в бога не верует, а вот поди-ка, живет
на земле все равно так же, как и я. Чудно, право! И что с ним только
на том свете будет?
На другой день утром Дерсу возвратился очень рано. Он убил оленя и просил меня дать ему лошадь для доставки мяса
на бивак. Кроме того, он сказал, что видел свежие следы такой обуви, которой нет ни у кого в нашем отряде и ни у кого из староверов. По его словам, неизвестных
людей было трое. У двоих были новые сапоги, а у третьего — старые, стоптанные, с железными подковами
на каблуках. Зная наблюдательность Дерсу, я нисколько не сомневался в правильности его выводов.
Каждый день приносил что-нибудь новое. Наконец недостаток продовольствия принудил этих таинственных
людей выйти из лесу. Некоторые из них пришли к нам
на бивак с просьбой продать им сухарей. Естественно, начались расспросы, из которых выяснилось следующее.
Я решил вернуться
на бивак, а завтра прийти сюда с
людьми и возобновить поиски.
Несколько дней спустя после этого мы занимались пристрелкой ружей.
Людям были розданы патроны и указана цель для стрельбы с упора. По окончании пристрелки солдаты стали просить разрешения открыть вольную стрельбу. Стреляли они в бутылку, стреляли в белое пятно
на дереве, потом в круглый камешек, поставленный
на краю утеса.
Я, Н.А. Десулави и П.П. Бордаков с частью команды отправились
на реку Синанцу [Синь-нань-ча — юго-западное разветвление.], а А.И. Мерзляков с остальными
людьми пошел вверх по реке Литянго [Ли-тянь-гоу — внутренняя желобчатая долина.].
По следам он узнал все, что произошло у нас в отряде: он видел места наших привалов, видел, что мы долго стояли
на одном месте — именно там, где тропа вдруг сразу оборвалась, видел, что я посылал
людей в разные стороны искать дорогу.
Мы встали и тихонько пошли вперед. Скоро мы увидели виновника шума. Медведь средней величины возился около большой липы. Дерево росло почти вплотную около скалы. С лицевой стороны
на нем была сделана заметка топором, что указывало
на то, что рой этот раньше нас и раньше медведя нашел кто-то из
людей.
— Моя раньше такой
люди, — он указал
на жука, — много посмотри нету; один-один каждый год найди… Как его там много собрался?
Приказав
людям держаться ближе друг к другу, я направился к той горке,
на которую взбирался днем.
По его словам, такой же тайфун был в 1895 году. Наводнение застало его
на реке Даубихе, около урочища Анучино. Тогда
на маленькой лодочке он спас заведующего почтово-телеграфной конторой, двух солдаток с детьми и четырех китайцев. Два дня и две ночи он разъезжал
на оморочке и снимал
людей с крыш домов и с деревьев. Сделав это доброе дело, Дерсу ушел из Анучина, не дожидаясь полного спада воды. Его потом хотели наградить, но никак не могли разыскать в тайге.
Слова старика сразу согнали с
людей апатию. Все оживились, поднялись
на ноги. Дождь утратил постоянство и шел порывами, переходя то в ливень, то в изморось. Это вносило уже некоторое разнообразие и давало надежду
на перемену погоды. В сумерки он начал заметно стихать и вечером прекратился совсем. Мало-помалу небо стало очищаться, кое-где проглянули звезды…
Весь этот день мы простояли
на месте: сушили имущество и отдыхали.
Человек скоро забывает невзгоды. Стрелки стали смеяться и подтрунивать друг над другом.
Китайцы остались у нас ночевать. От них я узнал, что большое наводнение было
на реке Иодзыхе, где утонуло несколько
человек.
На реке Санхобе снесло водой несколько фанз; с
людьми несчастий не было, но зато там погибло много лошадей и рогатого скота.
Около реки Кольгатео есть скала, удивительно похожая
на голову
человека.
Его удивляло не то, что Аринин и Сабитов ошиблись. Это не беда! Но как они, идя по тропе и видя, что
на ней нет следов, все-таки продолжают идти вперед?! Мало того, они столкнули оструганную палочку. Он усмотрел, что сигнал был опрокинут не копытом мула, а ногой
человека.
Для образованного
человека это явление сложное: осколок астероида, случайно вошедший в сферу земного притяжения, раскалившийся от трения о воздух, горящий за счет кислорода воздуха, метеорное железо, космическая пыль… Падение их
на Землю в течение многих веков должно влиять
на объем, вес и плотность ее, а всякое малейшее изменение в этом направлении влечет изменение в движении ее и рефлектирует
на движении других планет и т.д.
Пробираться сквозь заросли горелого леса всегда трудно. Оголенные от коры стволы деревьев с заостренными сучками в беспорядке лежат
на земле. В густой траве их не видно, и потому часто спотыкаешься и падаешь. Обыкновенно после однодневного пути по такому горелому колоднику ноги у лошадей изранены, у
людей одежда изорвана, а лица и руки исцарапаны в кровь. Зная по опыту, что гарь выгоднее обойти стороной, хотя бы и с затратой времени, мы спустились к ручью и пошли по гальке.
Они подпускали
человека не более как
на 150–200 шагов, затем снимались по очереди и, отлетев шагов
на 400, снова садились у воды, озираясь по сторонам.
На следующий день, 2 сентября, была назначена дневка. Любители ловить рыбу ходили
на реку. Они поймали три кеты, одну горбушу и двух бычков-подкаменщиков с пестрой окраской и оранжевой каймой
на темно-оливковом спинном плавнике. Остальные
люди приводили в порядок одежду и чистили оружие.
Все время мы шли левым берегом по зверовой тропе. Таких троп здесь довольно много. Они слабо протоптаны и часто теряются в кустах. Четвероногие по ним идут свободно, но для
человека движение затруднительно. Надо иметь большую сноровку, чтобы с ношей за плечами прыгать с камня
на камень и карабкаться по уклону более чем в 40 градусов.
Для большей устойчивости
люди надевают
на себя котомки и даже накладывают в них камней.
То, что здесь ночевал один
человек, положим, можно было усмотреть по единственному следу
на песке; что он не спал, видно было по отсутствию лежки около огня; что это был зверолов, Дерсу вывел заключение по деревянной палочке с зазубринками, которую употребляют обыкновенно для устройства западней
на мелких четвероногих; что это был китаец, он узнал по брошенным улам и по манере устраивать бивак.
Как это было просто! В самом деле, стоит только присмотреться к походке молодого
человека и старого, чтобы увидеть, что молодой ходит легко, почти
на носках, а старый ставит ногу
на всю ступню и больше надавливает
на пятку. Пока мы с Дерсу осматривали покинутый бивак, Чжан Бао и Чан Лин развели огонь и поставили палатку.
Это понудило его сесть
на одном месте, подальше от
людей.
Время от времени я выглядывал в дверь и видел старика, сидевшего
на том же месте, в одной и той же позе. Пламя костра освещало его старческое лицо. По нему прыгали красные и черные тени. При этом освещении он казался выходцем с того света, железным
человеком, раскаленным докрасна. Китаец так ушел в свои мысли, что, казалось, совершенно забыл о нашем присутствии.
Я понял, что в это время беспокоить
человека действительно нельзя, вернулся в фанзу и лег
на кан.
Такая тайга влияет
на психику
людей, что заметно было и по моим спутникам.
По его мнению, эти
люди не были убиты, потому что ни
на одном из черепов не было проломов.
Эта осторожность красной нитью проходила во всех их действиях, даже в тех случаях, когда мы находились очень далеко от жилья и трудно было рассчитывать
на встречу с
человеком.
Я спросил, зачем он прогнал нерпу. Дерсу сказал, что она считала, сколько сюда,
на берег, пришло
людей.
Человек может считать животных, но нерпа?! Это очень задевало его охотничье самолюбие.
Я встал и поспешно направился к биваку. Костер
на таборе горел ярким пламенем, освещая красным светом скалу Ван-Син-лаза. Около огня двигались
люди; я узнал Дерсу — он поправлял дрова. Искры, точно фейерверк, вздымались кверху, рассыпались дождем и медленно гасли в воздухе.
Дерсу стал вспоминать дни своего детства, когда, кроме гольдов и удэге, других
людей не было вовсе. Но вот появились китайцы, а за ними — русские. Жить становилось с каждым годом все труднее и труднее. Потом пришли корейцы. Леса начали гореть; соболь отдалился, и всякого другого зверя стало меньше. А теперь
на берегу моря появились еще и японцы. Как дальше жить?
Об этих Дыроватых камнях у туземцев есть такое сказание. Одни
люди жили
на реке Нахтоху, а другие —
на реке Шооми. Последние взяли себе жен с реки Нахтоху, но, согласно обычаю, сами им в обмен дочерей своих не дали. Нахтохуские удэгейцы отправились
на Шооми и, воспользовавшись отсутствием мужчин, силой забрали столько девушек, сколько им было нужно.
Шоомийцы погнались за ними
на лодках. Когда они достигли мыса Сангасу, то не помолились, а, наоборот, с криками и руганью вошли под свод береговых ворот. Здесь, наверху, они увидели гагару, но птица эта была не простая, а Тэму (Касатка — властительница морей). Один удэгеец выстрелил в нее и не попал. Тогда каменный свод обрушился и потопил обе лодки с 22
человеками.
— Не надо, не надо стрелять, — остановил его Дерсу. — Его мешай нету. Ворона тоже хочу кушай. Его пришел посмотреть,
люди есть или нет. Нельзя — его улетит. Наша ходи, его тогда
на землю прыгай, чего-чего остался — кушай.
Водопад и
на меня произвел жуткое и чарующее впечатление. Что-то в нем было живое, стихийное. Какое же впечатление он мог произвести
на душу
человека, который все считал живым и человекоподобным!
Зная исполнительность своих
людей, я никак не мог понять, почему они не доставили продовольствия
на указанное место. Завтра надо перейти через скалу Ван-Син-лаза и попытаться берегом дойти до корейцев
на реке Найне.
Мое прощание с моряками носило более чем дружеский характер. Стоя
на берегу, я увидел
на мостике миноносца командира судна. Он посылал мне приветствия, махая фуражкой. Когда «Грозный» отошел настолько далеко, что нельзя уже было разобрать
на нем
людей, я вернулся в старообрядческую деревню.
Зыбуны
на берегу моря, по словам Черепанова и Чжан Бао, явление довольно обычное. Морской прибой взрыхляет песок и делает его опасным для пешеходов. Когда же волнение успокаивается, тогда по нему свободно может пройти не только
человек, но и лошадь с полным вьюком. Делать нечего, пришлось остановиться и в буквальном смысле ждать у моря погоды.
Оно все было покрыто резьбой, а
на главных ветвях его были укреплены идолы, изображающие
людей, птиц и животных.
Спустя немного времени один за другим начали умирать дети. Позвали шамана. В конце второго дня камлания он указал место, где надо поставить фигурное дерево, но и это не помогло. Смерть уносила одного
человека за другим. Очевидно, черт поселился в самом жилище. Оставалось последнее средство — уступить ему фанзу. Та к и сделали. Забрав все имущество, они перекочевали
на реку Уленгоу.
Следующие 4 дня были посвящены осмотру рек Тахобе и Кумуху. Сопровождать нас вызвался младший из солонов, Да Парл. Это был молодой
человек крепкого телосложения, без усов и бороды. Он держал себя гордо и свысока посматривал
на стрелков. Я невольно обратил внимание
на легкость его походки, ловкость и изящество движений.
Вечером непогода ухудшилась.
Люди забились в палатки и согревались горячим чаем. Часов в 11 вечера вдруг густо повалил снег, и вслед за тем что-то сверкнуло
на небе.
Сразу от бивака начинался подъем. Чем выше мы взбирались в гору, тем больше было снега.
На самом перевале он был по колено. Темно-зеленый хвойный лес оделся в белый убор и от этого имел праздничный вид. Отяжелевшие от снега ветви елей пригнулись книзу и в таком напряжении находились до тех пор, пока случайно упавшая сверху веточка или еловая шишка не стряхивала пышные белые комья, обдавая проходящих мимо
людей холодной снежной пылью.
На биваке стало тихо:
люди начали подкреплять себя пищей.
На поляне, ближайшей к морю, поселился старовер Долганов, занимающийся эксплуатацией туземцев, живущих
на соседних с ним реках. Мне не хотелось останавливаться у
человека, который строил свое благополучие за счет бедняков; поэтому мы прошли прямо к морю и около устья реки нашли Хей-ба-тоу с лодкой. Он прибыл к Кумуху в тот же день, как вышел из Кусуна, и ждал нас здесь около недели.
Мелкие речки
на берегу моря. — Сухая мгла и звукопроницаемость воздуха. — Обоняние охотника. — Беспокойство и сомнения. — Перевал
на реку Нахтоху. — Следы
человека. — Удэгеец Янсели. — Притоки реки. — Удэгеец Монгули. — Китаец, укравший соболя. — Туземное население. — Кладбище. — Тревожная весть. — Исчезновение Хей-ба-тоу. — Безвыходное положение.