Неточные совпадения
Любимым
местом пребывания козули являются лиственные болотистые
леса, и только вечером она выходит пастись
на поляны.
В Уссурийском крае козуля обитает повсеместно, где только есть поляны и выгоревшие
места. Она не выносит высоких гор, покрытых осыпями, и густых хвойных
лесов. Охотятся
на нее ради мяса. Зимние шкурки идут
на устройство спальных мешков, кухлянок и дох; рога продаются по три рубля за пару.
В то время когда мы сидели у костра и пили чай, из-за горы вдруг показался орлан белохвостый. Описав большой круг, он ловко, с налета, уселся
на сухоствольной лиственнице и стал оглядываться. Захаров выстрелил в него и промахнулся. Испуганная птица торопливо снялась с
места и полетела к
лесу.
Подъем
на перевал со стороны моря довольно крутой. В этих
местах гребень Сихотэ-Алиня голый. Не без труда взобрались мы
на Хребет. Я хотел остановиться здесь и осмотреться, но за туманом ничего не было видно. Дав отдохнуть мулам, мы тронулись дальше. Редкий замшистый хвойный
лес, заросли багульника и густой ковер мхов покрывают западные склоны Сихотэ-Алиня.
Река Угрюмая течет в широтном направлении. Узкая долина ее покрыта густым хвойно-смешанным
лесом. Следы разрушительного действия воды видны
на каждом шагу. Лежащие
на земле деревья, занесенные галькой и песком, служат запрудами, пока какое-нибудь новое большое наводнение не перенесет их в другое
место.
Всюду в обнажениях я видел кристаллические сланцы и кварцы, окрашенные окисью меди. Китайцы говорят, что
на Сице есть золото, а в горах — горный хрусталь. В долине Сицы раньше были хорошие хвойные смешанные
леса, впоследствии выгоревшие. Теперь
на месте пожарища выросли березняки 25-летнего возраста.
Здесь,
на каменистых склонах, попутно я собрал колокольчик (платикодон крупноцветный), одно из самых обычных и красивых растений формации орешников и лугов
на местах выгоревшего
леса.
Вся долина реки Найны покрыта горелым
лесом — пожар был здесь несколько лет назад. Ныне
на месте хвойного
леса вырос молодняк, состоящий из березы, лиственницы и осины.
На опушке лиственного
леса, что около болота, староверы часто находили неглубоко в земле бусы, серьги, браслеты, пуговицы, стрелы, копья и человеческие кости. Я осмотрел это
место и нашел следы жилищ.
На старинных морских картах при устье Амагу показаны многочисленные туземные юрты. Старик рассказывал мне, что лет 30 назад здесь действительно жило много удэгейцев, но все они погибли от оспы. В 1870 году, по словам Боголюбского,
на берегу моря, около реки Амагу, жило много туземцев.
Выбрав
место для ночевки, я приказал Захарову и Аринину ставить палатку, а сам с Дерсу пошел
на охоту. Здесь по обоим берегам реки кое-где узкой полосой еще сохранился живой
лес, состоящий из осины, ольхи, кедра, тальника, березы, клена и лиственницы. Мы шли и тихонько разговаривали, он — впереди, а я — несколько сзади. Вдруг Дерсу сделал мне знак, чтобы я остановился. Я думал сначала, что он прислушивается, но скоро увидел другое: он поднимался
на носки, наклонялся в стороны и усиленно нюхал воздух.
Шли мы теперь без проводника, по приметам, которые нам сообщил солон. Горы и речки так походили друг
на друга, что можно было легко ошибиться и пойти не по той дороге. Это больше всего меня беспокоило. Дерсу, наоборот, относился ко всему равнодушно. Он так привык к
лесу, что другой обстановки, видимо, не мог себе представить. Для него было совершенно безразлично, где ночевать — тут или в ином
месте…
Подъем у него был продолжительный, но некрутой. Внизу, у подножия хребта, растет смешанный
лес, который по мере приближения к гребню становится жидким и сорным. Лиственные породы скоро уступили
место хвойным, и
на смену кустарнику и травяному подлесью явились мхи и багульник.
Раньше, когда долина Кусуна была покрыта
лесом, здесь водилось много соболей. Теперь это пустыня.
На горах выросли осинники и березняки, а
места поемных
лесов заняли тонкоствольные тальники, ольшаники и молодая лиственница.
Выбор
места для бивака в таком
лесу всегда доставляет много затруднений: попадешь или
на камни, опутанные корнями деревьев, или
на валежник, скрытый под мхом.
19 декабря наш отряд достиг реки Бягаму, текущей с юго-востока, по которой можно выйти
на реку Кусун. Эта река и по величине, и по обилию воды раза в два больше Мыге. Близ своего устья она около 20 м шириной и 1–1,5 м глубиной. По словам удэгейцев, вся долина Бягаму покрыта гарью;
лес сохранился только около Бикина. Раньше Бягаму было одним из самых зверовых
мест; особенно много было здесь лосей. Ныне это пустыня. После пожаров все звери ушли
на Арму и Кулумбе, притоки Имана.
Я измерил несколько елей. Из 40 измерений в 4
местах (по 10 измерений в каждом) я получил следующие цифры: 44, 80, 103 и 140 см. Цифры эти указывают
на лучшие качества
леса по мере удаления от Сихотэ-Алиня.
Ни одна река так сильно не разбивается
на протоки, как Бикин. Удэгейцы говорят, что есть
места, где можно насчитать 22 протоки. Течение Бикина гораздо спокойнее, чем течение Имана, но русло его завалено топным
лесом, что очень затрудняет плавание
на лодках. От устья Бягаму до железной дороги около 350 км.
Непогода совсем почти стихла. Вековые ели и кедры утратили свой белый наряд, зато
на земле во многих
местах намело большие сугробы. По ним скользили солнечные лучи, и от этого в
лесу было светло по-праздничному.
Река Бикин считается самой лесистой рекой.
Лесом покрыто все: горы, долины и острова. Бесконечная тайга тянется во все стороны
на сотни километров. Немудрено, что
места эти в бассейне Уссури считаются самыми зверовыми.
В 1910 году, зимой, я вернулся в Хабаровск и тотчас поехал
на станцию Корфовскую, чтобы навестить дорогую могилку. Я не узнал
места — все изменилось: около станции возник целый поселок, в пригорьях Хехцира открыли ломки гранита, начались порубки
леса, заготовка шпал. Мы с А.И. Дзюлем несколько раз принимались искать могилу Дерсу, но напрасно. Приметные кедры исчезли, появились новые дороги, насыпи, выемки, бугры, рытвины и ямы…
На карте крупного масштаба река Бикин рисуется в виде сплошного лабиринта проток. Некоторые из них имеют по нескольку километров длины и далеко отходят в сторону, образуя огромные острова, покрытые
лесом из ясеня, бархата, липы, тополя, клена, ореха и т.д. Одни протоки имеют удэгейские названия, другие — китайские, третьи — русские. Например, Маумаса, Агаму, Кагала-тун, Чинталу (большое чистое
место), Затяжная и другие.
Неточные совпадения
Дамы раскрыли зонтики и вышли
на боковую дорожку. Пройдя несколько поворотов и выйдя из калитки, Дарья Александровна увидала пред собой
на высоком
месте большое, красное, затейливой формы, уже почти оконченное строение. Еще не окрашенная железная крыша ослепительно блестела
на ярком солнце. Подле оконченного строения выкладывалось другое, окруженное
лесами, и рабочие в фартуках
на подмостках клали кирпичи и заливали из шаек кладку и равняли правилами.
Место тяги было недалеко над речкой в мелком осиннике. Подъехав к
лесу, Левин слез и провел Облонского
на угол мшистой и топкой полянки, уже освободившейся от снега. Сам он вернулся
на другой край к двойняшке-березе и, прислонив ружье к развилине сухого нижнего сучка, снял кафтан, перепоясался и попробовал свободы движений рук.
Перед лётками ульев рябили в глазах кружащиеся и толкущиеся
на одном
месте, играющие пчелы и трутни, и среди их, всё в одном направлении, туда в
лес на цветущую липу и назад к ульям, пролетали рабочие пчелы с взяткой и за взяткой.
Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего
леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда
на вопрос: «Чей
лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из
леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных
местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда
на вопрос: «Чьи луга и поемные
места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога
на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им
мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
— Вот смотрите, в этом
месте уже начинаются его земли, — говорил Платонов, указывая
на поля. — Вы увидите тотчас отличье от других. Кучер, здесь возьмешь дорогу налево. Видите ли этот молодник-лес? Это — сеяный. У другого в пятнадцать лет не поднялся <бы> так, а у него в восемь вырос. Смотрите, вот
лес и кончился. Начались уже хлеба; а через пятьдесят десятин опять будет
лес, тоже сеяный, а там опять. Смотрите
на хлеба, во сколько раз они гуще, чем у другого.