Неточные совпадения
— Шибко жалко старика. Его был смирный
люди. Сколько раз к морю
ходи, рыбу кричи, наверно, совсем стоптал свои унты.
Природа словно хотела показать, до какой степени она способна обессилить
человека в борьбе со стихиями. Та к
прошла четвертая бурная ночь.
— Его так сам постоянно по небу
ходи,
людям никогда мешай нету, — ответил гольд равнодушно.
— Какой народ! — говорил он в сердцах. — Та к
ходи, головой качай, все равно как дети. Глаза есть — посмотри нету. Такие
люди в сопках живи не могу — скоро пропади.
— Это самый главный
люди, — продолжал гольд. — Его всегда одно место стоит, а кругом его все уикта
ходят.
На следующий день, 2 сентября, была назначена дневка. Любители ловить рыбу
ходили на реку. Они поймали три кеты, одну горбушу и двух бычков-подкаменщиков с пестрой окраской и оранжевой каймой на темно-оливковом спинном плавнике. Остальные
люди приводили в порядок одежду и чистили оружие.
Как это было просто! В самом деле, стоит только присмотреться к походке молодого
человека и старого, чтобы увидеть, что молодой
ходит легко, почти на носках, а старый ставит ногу на всю ступню и больше надавливает на пятку. Пока мы с Дерсу осматривали покинутый бивак, Чжан Бао и Чан Лин развели огонь и поставили палатку.
Эта осторожность красной нитью
проходила во всех их действиях, даже в тех случаях, когда мы находились очень далеко от жилья и трудно было рассчитывать на встречу с
человеком.
—
Люди спи, — говорил Дерсу, — ханя
ходи; ханя назад
ходи —
люди проснулся.
— Не надо, не надо стрелять, — остановил его Дерсу. — Его мешай нету. Ворона тоже хочу кушай. Его пришел посмотреть,
люди есть или нет. Нельзя — его улетит. Наша
ходи, его тогда на землю прыгай, чего-чего остался — кушай.
— Как кто? — удивился он. — Енот
ходи, барсук или ворона; ворона нет — мышь
ходи, мышь нет — муравей
ходи. В тайге много разный
люди есть.
Зыбуны на берегу моря, по словам Черепанова и Чжан Бао, явление довольно обычное. Морской прибой взрыхляет песок и делает его опасным для пешеходов. Когда же волнение успокаивается, тогда по нему свободно может
пройти не только
человек, но и лошадь с полным вьюком. Делать нечего, пришлось остановиться и в буквальном смысле ждать у моря погоды.
На поляне, ближайшей к морю, поселился старовер Долганов, занимающийся эксплуатацией туземцев, живущих на соседних с ним реках. Мне не хотелось останавливаться у
человека, который строил свое благополучие за счет бедняков; поэтому мы
прошли прямо к морю и около устья реки нашли Хей-ба-тоу с лодкой. Он прибыл к Кумуху в тот же день, как вышел из Кусуна, и ждал нас здесь около недели.
— Маленькая нога; такой у русских нету, у китайцев нету, у корейцев тоже нету, — отвечал он и затем прибавил: — Это унта [Туземная обувь.], носок кверху.
Люди совсем недавно
ходи. Моя думай, наша скоро его догоняй.
Лес кончился, и опять потянулась сплошная гарь. Та к
прошли мы с час. Вдруг Дерсу остановился и сказал, что пахнет дымом. Действительно, минут через 10 мы спустились к реке и тут увидели балаган и около него костер. Когда мы были от балагана в 100 шагах, из него выскочил
человек с ружьем в руках. Это был удэгеец Янсели с реки Нахтоху. Он только что пришел с охоты и готовил себе обед. Котомка его лежала на земле, и к ней были прислонены палка, ружье и топор.
Действительно, не
прошли мы и двух километров, как увидели какого-то
человека; он стоял около одной из ловушек и что-то внимательно в ней рассматривал.
— Раньше никакой
люди первый зверя найти не могу. Постоянно моя первый его посмотри. Моя стреляй — всегда в его рубашке дырку делай. Моя пуля никогда
ходи нету. Теперь моя 58 лет. Глаз худой стал, посмотри не могу. Кабарга стреляй — не попал, дерево стреляй — тоже не попал. К китайцам
ходи не хочу — их работу моя понимай нету. Как теперь моя дальше живи?
— Одни китайский
люди три дня назад
ходи, — отвечал Дерсу. — Наша след его найди.
— Его напрасно
ходи нету, — отвечал он. — Его другой
люди гоняй.
Я подумал было, что он говорит про удэгейцев, и мысленно удивился, как ночью они
ходят по тайге на лыжах. Но вспомнил, что Дерсу «
людьми» называл не одних только
людей, и сразу все понял: кабанов преследовал тигр. Значит, хищник был где-то поблизости от нас.
— Нет, — отвечал он, — моя не могу. Моя старый
люди: теперь дерево
ходи — совсем понимай нету.
— Моя раньше думай, — сказал он, — капитан так сиди, — он показал, как сидит капитан, — кушает,
людей судит, другой работы нету. Теперь моя понимай: капитан сопка
ходи — работай, назад город
ходи — работай. Совсем гуляй не могу.
На другой день,
проходя мимо комнаты Дерсу, я увидел, что дверь в нее приотворена. Случилось как-то так, что я вошел тихо. Дерсу стоял у окна и что-то вполголоса говорил сам с собою. Замечено, что
люди, которые подолгу живут одиноко в тайге, привыкают вслух выражать свои мысли.
— Так, — отвечал он. — Моя здесь сиди все равно утка. Как можно
люди в ящике сидеть? — Он указал на потолок и стены комнаты. —
Люди надо постоянно сопка
ходи, стреляй.
Словом, все было хорошо, как не выдумать ни природе, ни искусству, но как бывает только тогда, когда они соединятся вместе, когда по нагроможденному, часто без толку, труду
человека пройдет окончательным резцом своим природа, облегчит тяжелые массы, уничтожит грубоощутительную правильность и нищенские прорехи, сквозь которые проглядывает нескрытый, нагой план, и даст чудную теплоту всему, что создалось в хладе размеренной чистоты и опрятности.
Тотчас же убили, всего каких-нибудь пять или десять минут назад, — потому так выходит, тела еще теплые, — и вдруг, бросив и тела и квартиру отпертую и зная, что сейчас туда
люди прошли, и добычу бросив, они, как малые ребята, валяются на дороге, хохочут, всеобщее внимание на себя привлекают, и этому десять единогласных свидетелей есть!
— Как скажете: покупать землю, выходить на отруба, али — ждать? Ежели — ждать, мироеды все расхватают. Тут —
человек ходит, уговаривает: стряхивайте господ с земли, громите их! Я, говорит, анархист. Громить — просто. В Майдане у Черкасовых — усадьбу сожгли, скот перерезали, вообще — чисто! Пришла пехота, человек сорок резервного батальона, троих мужиков застрелили, четырнадцать выпороли, баб тоже. Толку в этом — нет.