Неточные совпадения
Из пернатых
в этот день мы видели сокола-сапсана. Он сидел на сухом дереве на берегу реки и, казалось, дремал, но вдруг завидел какую-то птицу и погнался за нею.
В другом
месте две вороны преследовали сорокопута. Последний прятался от них
в кусты, но вороны облетели куст с другой стороны, прыгали с ветки на ветку и старались всячески поймать маленького разбойника.
В августе пауки
эти пропадают, и на их
месте появляются другие, меньших размеров, желто-зеленого цвета, с красным рисунком на брюшке и головогруди.
В этот день мы дошли до того
места, где Синанца разделяется надвое: Да-Синанцу [Да-си-нань-ча — большой юго-западный приток (развилина).] и Сяо-Синанцу [Сяо-си-нань-ча — малый юго-западный приток.]. Первая является главной рекой, вторая — ее притоком.
На
этом протяжении
в Синанцу впадают следующие горные речки: Пярл-гоу и Изимлу — справа; Лаза-гоу и Хунголя-гоу [Пянь-эр-гоу — покатая долина. Лаза-гоу — скалистая долина. Хуан-га-лян-гоу — долина красного гаоляна.] — слева. Сама по себе река немноговодна, но бурелом, сложенный
в большие груды, указывает на то, что во время дождей вода поднимается настолько высоко, что деревья по ней свободно переносятся с одного
места на другое.
В зоогеографическом отношении
это очень интересное
место.
Как произошли осыпи? Кажется, будто здесь были землетрясения и целые утесы распались на обломки. На самом деле
это работа медленная, вековая и незаметная для глаза. Сначала
в каменной породе появляются трещины; они увеличиваются
в размерах, сила сцепления уступает силе тяжести, один за другим камни обрываются, падают, и мало-помалу на
месте прежней скалы получается осыпь. Обломки скатываются вниз до тех пор, пока какое-либо препятствие их не задержит.
— Тьфу! — сказал он
в сердцах. — Моя хорошо понимай,
это место худое.
С 19 по 21 августа мы простояли на
месте. Стрелки по очереди ходили на охоту, и очень удачно. Они убили козулю и двух кабанов, а Дерсу убил оленя. Из голеней и берцовых костей изюбра он вынул костный жир, подогрел его немного на огне и слил
в баночку. Жир
этот у туземцев предназначается для смазки ружей. После кипячения он остается жидким и не застывает на морозе.
Вспышки
эти исчезали
в одном
месте, появлялись
в другом и замирали где-то на горизонте.
Мул, которого взяли с собой Аринин и Сабитов, оказался с ленцой, вследствие чего стрелки постоянно от нас отставали. Из-за
этого мы с Дерсу должны были часто останавливаться и поджидать их. На одном из привалов мы условились с ними, что
в тех
местах, где тропы будут разделяться, мы будем ставить сигналы. Они укажут им направление, которого надо держаться. Стрелки остались поправлять седловку, а мы пошли дальше.
Любимое местопребывание ее —
это реки, обильные рыбой, и
в особенности такие
места, которые не замерзают и где есть около берегов пустоты подо льдом.
Маленькая, едва заметная тропинка, служившая нам путеводной нитью, все время кружила: она переходила то на один берег реки, то на другой. Долина становилась все у же и у же и вдруг сразу расширилась. Рельеф принял неясный, расплывчатый характер.
Это были верховья реки Такунчи. Здесь 3 ручья стекались
в одно
место. Я понял, что нахожусь у подножия Сихотэ-Алиня.
Время от времени я выглядывал
в дверь и видел старика, сидевшего на том же
месте,
в одной и той же позе. Пламя костра освещало его старческое лицо. По нему прыгали красные и черные тени. При
этом освещении он казался выходцем с того света, железным человеком, раскаленным докрасна. Китаец так ушел
в свои мысли, что, казалось, совершенно забыл о нашем присутствии.
Чан Лин, хорошо знающий
эти места, сказал, что сопка
эта не имеет названия и находится
в истоках реки Сицы.
На ужин варили мясо кабарги; оно чем-то припахивало. Чан Лин сказал, что оно пахнет мхом. Чжан Бао высказался за запах смолы, а Дерсу указал на багульник.
В местах обитания кабарги всегда есть и то, и другое, и третье; вероятно,
это был запах мускуса.
Для
этого надо было найти плёс, где вода шла тихо и где было достаточно глубоко. Такое
место скоро было найдено немного выше последнего порога. Русло проходило здесь около противоположного берега, а с нашей стороны тянулась длинная отмель, теперь покрытая водой. Свалив три большие ели, мы очистили их от сучьев, разрубили пополам и связали
в довольно прочный плот. Работу
эту мы закончили перед сумерками и потому переправу через реку отложили до утра.
Кругом было темно. Вода
в реке казалась бездонной пропастью.
В ней отражались звезды. Там, наверху, они были неподвижны, а внизу плыли с водой, дрожали и вдруг вновь появлялись на прежнем
месте. Мне было особенно приятно, что ни с кем ничего не случилось. С
этими радостными мыслями я задремал.
После перехода вброд реки Кулумбе наша обувь была мокрой, и потому переход через скалу Ван-Син-лаза был отложен до другого дня. Тогда мы стали высматривать
место для бивака.
В это время из воды показалось какое-то животное. Подняв голову, оно с видимым любопытством рассматривало нас.
Это была нерпа.
Места эти очень интересны
в зоогеографическом отношении.
На опушке лиственного леса, что около болота, староверы часто находили неглубоко
в земле бусы, серьги, браслеты, пуговицы, стрелы, копья и человеческие кости. Я осмотрел
это место и нашел следы жилищ. На старинных морских картах при устье Амагу показаны многочисленные туземные юрты. Старик рассказывал мне, что лет 30 назад здесь действительно жило много удэгейцев, но все они погибли от оспы.
В 1870 году, по словам Боголюбского, на берегу моря, около реки Амагу, жило много туземцев.
В климатическом отношении
эта часть побережья резко отличается от
мест, находящихся к западу от Сихотэ-Алиня.
Едва заметная тропинка привела нас к тому
месту, где река Дунанца впадает
в Амагу.
Это будет километрах
в десяти от моря. Близ ее устья есть утес, который староверы по-китайски называют Лаза [
В переводе на русский язык означает «скала».] и производят от глагола «лазить». Действительно, через
эту «лазу» приходится перелезать на животе, хватаясь руками за камни.
Я так ушел
в свои думы, что совершенно забыл, зачем пришел сюда
в этот час сумерек. Вдруг сильный шум послышался сзади меня. Я обернулся и увидел какое-то несуразное и горбатое животное с белыми ногами. Вытянув вперед свою большую голову, оно рысью бежало по лесу. Я поднял ружье и стал целиться, но кто-то опередил меня. Раздался выстрел, и животное упало, сраженное пулей. Через минуту я увидел Дерсу, спускавшегося по кручам к тому
месту, где упал зверь.
Тогда он понял, что убитый олень принадлежал не ему, а тигру. Вот почему он и не мог его убить, несмотря на то что стрелял шесть раз. Дерсу удивился, как он об
этом не догадался сразу. С той поры он не ходил больше
в эти овраги.
Место это стало для него раз навсегда запретным. Он получил предупреждение…
Как бы
в подтверждение его слов ворона снялась с дерева и улетела. Доводы
эти Фокину показались убедительными; он положил ружье на
место и уже больше не ругал ворон, хотя они подлетали к нему еще ближе, чем
в первый раз.
В одном
месте труба
эта обрывается.
Нам посчастливилось найти все
это сразу
в одном
месте.
Эта розовая птичка держится
в лесистых горных
местах и ведет скрытный образ жизни.
Река Кусун (по-китайски Кусун-гоу, по-удэгейски Куй или Куги) впадает
в море немного севернее мыса Максимова. Между устьем Витухэ и устьем Кусуна образовалась длинная заводь, отделенная от моря валом из гальки и песка шириной 80 м. Обыкновенно
в этой заводи отстаиваются китайские лодки, застигнутые непогодой
в море. Раньше здесь также скрывались хищнические японские рыбалки. Несомненно, нижняя часть долины Кусуна раньше была тоже лагуной, как и
в других
местах побережья, о чем уже неоднократно говорилось.
Спустя немного времени один за другим начали умирать дети. Позвали шамана.
В конце второго дня камлания он указал
место, где надо поставить фигурное дерево, но и
это не помогло. Смерть уносила одного человека за другим. Очевидно, черт поселился
в самом жилище. Оставалось последнее средство — уступить ему фанзу. Та к и сделали. Забрав все имущество, они перекочевали на реку Уленгоу.
После
этого оба они пришли ко мне и стали просить, чтобы я переменил
место бивака. На вопрос, какая тому причина, солон сказал, что, когда под утесом он стал рубить дерево, сверху
в него черт два раза бросил камнями. Дерсу и солон так убедительно просили меня уйти отсюда и на лицах у них написано было столько тревоги, что я уступил им и приказал перенести палатки вниз по реке метров на 400. Тут мы нашли
место еще более удобное, чем первое.
— Гром —
это Агды. Когда черт долго держится
в одном
месте, то бог Эндули посылает грозу, и Агды гонит черта. Значит, там, где разразилась гроза, был черт. После ухода черта (то есть после грозы) кругом воцаряется спокойствие: животные, птицы, рыбы, травы и насекомые тоже понимают, что черт ушел, и становятся жизнерадостными, веселыми…
В это время Аринин стал поправлять огонь и задел белку. Она упала. Стрелок поставил ее на прежнее
место, но не так, как раньше, а головой вниз. Солон засуетился и быстро повернул ее головой кверху. При
этом он сказал, что жарить белку можно только таким образом, иначе она обидится и охотнику не будет удачи, а рыбу, наоборот, надо ставить к огню всегда головой вниз, а хвостом кверху.
Пурга
в горах — обычное явление, если вслед за свежевыпавшим снегом поднимается ветер. Признаки
этого ветра уже налицо: тучи быстро бежали к востоку; они стали тоньше, прозрачнее, и уже можно было указать
место, где находится солнце.
Шли мы теперь без проводника, по приметам, которые нам сообщил солон. Горы и речки так походили друг на друга, что можно было легко ошибиться и пойти не по той дороге.
Это больше всего меня беспокоило. Дерсу, наоборот, относился ко всему равнодушно. Он так привык к лесу, что другой обстановки, видимо, не мог себе представить. Для него было совершенно безразлично, где ночевать — тут или
в ином
месте…
Другие признаки, совершенно незаметные для нас, открыли ему:
этот человек был удэгеец, что он занимался соболеванием, имел
в руках палку, топор, сетку для ловли соболей и, судя по походке, был молодой человек. Из того, что он шел напрямик по лесу, игнорируя заросли и придерживаясь открытых
мест, Дерсу заключил, что удэгеец возвращался с охоты и, вероятно, направляется к своему биваку. Посоветовавшись, мы решили идти по его следам, тем более что они шли
в желательном для нас направлении.
В начале ноября было особенно холодно. На реке появились забереги, и
это значительно облегчило наше путешествие. Все притоки замерзли. Мы пользовались ими для сокращения пути и к вечеру дошли до того
места, где Дагды сливается с Нунгини. Отсюда, собственно, и начинается река Нахтоху.
В нижней части долины почва исключительно наносная: ил и полосы свежего песка, придавившего траву и кусты, свидетельствуют о том, что
в конце лета
места эти заливались водой два раза.
За последние четыре дня река хорошо замерзла. Лед был ровный, гладкий и блестел как зеркало. Вследствие образования донного льда и во время ледостава вода
в реке поднялась выше своего уровня и заполнила все протоки.
Это позволило нам сокращать путь и идти напрямик, минуя извилины реки и такие
места, где лед стал торосом.
В этот день мы прошли мало и рано стали биваком. На первом биваке
места в палатке мы заняли случайно, кто куда попал. Я, Дерсу и маньчжур Чи Ши-у разместились по одну сторону огня, а стрелки — по другую.
Этот порядок соблюдался уже всю дорогу.
Чем ближе мы подвигались к перевалу, тем больше становилось наледей. Такие
места видны издали по поднимающимся от них испарениям. Чтобы обойти наледи, надо взбираться на косогоры. На
это приходится тратить много сил и времени. Особенно надо остерегаться, чтобы не промочить ног.
В этих случаях незаменимой является удэгейская обувь из рысьей кожи, сшитая жильными нитками.
Я кликнул Дерсу и Сунцая и отправился туда узнать,
в чем дело.
Это оказался железисто-сернисто-водородный теплый ключ. Окружающая его порода красного цвета; накипь белая, известковая; температура воды +27°С. Удэгейцам хорошо известен теплый ключ на Уленгоу как
место, где всегда держатся лоси, но от русских они его тщательно скрывают.
Обилие мхов и влаги не позволило пожарам распространиться дальше водораздела, хотя и с
этой стороны кое-где выделялись выгоревшие плешины;
в бинокль ясно было видно, что
это не осыпи, а
места пожарищ.
При морозе идти против ветра очень трудно. Мы часто останавливались и грелись у огня.
В результате за целый день нам удалось пройти не более 10 км. Заночевали мы
в том
месте, где река разбивается сразу на три протоки. Вследствие ветреной погоды
в палатке было дымно.
Это принудило нас рано лечь спать.
19 декабря наш отряд достиг реки Бягаму, текущей с юго-востока, по которой можно выйти на реку Кусун.
Эта река и по величине, и по обилию воды раза
в два больше Мыге. Близ своего устья она около 20 м шириной и 1–1,5 м глубиной. По словам удэгейцев, вся долина Бягаму покрыта гарью; лес сохранился только около Бикина. Раньше Бягаму было одним из самых зверовых
мест; особенно много было здесь лосей. Ныне
это пустыня. После пожаров все звери ушли на Арму и Кулумбе, притоки Имана.
Я измерил несколько елей. Из 40 измерений
в 4
местах (по 10 измерений
в каждом) я получил следующие цифры: 44, 80, 103 и 140 см. Цифры
эти указывают на лучшие качества леса по мере удаления от Сихотэ-Алиня.
С плоскогорья Лао-бей-лаза стекают два ключа: Кямту и Сигими-Бяса. Далее, с правой стороны,
в Бикин впадают: река Бей-си-лаза, стекающая с горы того же имени, маленький ключик Музейза [У-цзей (хе) — речка сепий.] и река Лаохозен [Лао-ху-цзен — опасающийся (
этого места) тигр.], получившая свое название от слова «лахоу», что значит «тигр». По рассказам удэгейцев, несколько лет назад появился тигр, который постоянно ходил по соболиным ловушкам, ломал западни и пожирал все, что
в них попадалось.
Уже две недели, как мы шли по тайге. По тому, как стрелки и казаки стремились к жилым
местам, я видел, что они нуждаются
в более продолжительном отдыхе, чем обыкновенная ночевка. Поэтому я решил сделать дневку
в Лаохозенском стойбище. Узнав об
этом, стрелки
в юртах стали соответственно располагаться. Бивачные работы отпадали: не нужно было рубить хвою, таскать дрова и т.д. Они разулись и сразу приступили к варке ужина.
В это время мы как раз дошли до того
места, где юноши накануне видели следы кабанов.
—
В каком
это месте? — спросил я удэгейцев.