Уже совсем стемнело, и на юге, куда он смотрел, не было туч. Тучи стояли с противной стороны. Оттуда
вспыхивала молния, и слышался дальний гром. Левин прислушивался к равномерно падающим с лип в саду каплям и смотрел на знакомый ему треугольник звезд и на проходящий в середине его млечный путь с его разветвлением. При каждой вспышке молнии не только млечный путь, но и яркие звезды исчезали, но, как только потухала молния, опять, как будто брошенные какой-то меткой рукой, появлялись на тех же местах.
Скоро дождь перестал совсем, но на небе все еще
вспыхивали молнии, и грохотал гром то в небе над головой, то где-то вдали.
Сердце всё больше и больше ныло у бедного мальчика; а на черном горизонте чаще и чаще
вспыхивала молния, и бомбы чаще и чаще свистели и лопались около него. Николаев глубоко вздохнул и вдруг начал говорить каким-то, как показалось Володе, гробовым голосом.
Ночь прошла, и кровяные зори // Возвещают бедствие с утра. // Туча надвигается от моря // На четыре княжеских шатра. // Чтоб четыре солнца не сверкали, // Освещая Игореву рать, // Быть сегодня грому на Каяле, // Лить дождю и стрелами хлестать! // Уж трепещут синие зарницы, //
Вспыхивают молнии кругом. // Вот где копьям русским преломиться. // Вот где саблям острым притупиться, // Загремев о вражеский шелом! // О Русская земля! // Ты уже за холмом.
Неточные совпадения
— Бунтовщики», — иронически думал он, но думалось неохотно и только словами, а возмущение, ирония,
вспыхнув, исчезали так же быстро, как отблески
молний на горизонте.
Щеки и уши рдели у нее от волнения; иногда на свежем лице ее вдруг сверкала игра сердечных
молний,
вспыхивал луч такой зрелой страсти, как будто она сердцем переживала далекую будущую пору жизни, и вдруг опять потухал этот мгновенный луч, опять голос звучал свежо и серебристо.
Черная туча совсем надвинулась, и стали видны уже не зарницы, а
молнии, освещавшие весь двор и разрушающийся дом с отломанными крыльцами, и гром послышался уже над головой. Все птицы притихли, но зато зашелестили листья, и ветер добежал до крыльца, на котором сидел Нехлюдов, шевеля его волосами. Долетела одна капля, другая, забарабанило по лопухам, железу крыши, и ярко
вспыхнул весь воздух; всё затихло, и не успел Нехлюдов сосчитать три, как страшно треснуло что-то над самой головой и раскатилось по небу.
В отдалении еще толпились тяжелые громады туч, изредка
вспыхивали длинные
молнии, но над нашими головами уже виднелось кое-где темно-синее небо, звездочки мерцали сквозь жидкие, быстро летевшие облака.
Часов в 8 вечера на западе начала сверкать
молния, и послышался отдаленный гром. Небо при этом освещении казалось иллюминованным. Ясно и отчетливо было видно каждое отдельное облачко. Иногда
молнии вспыхивали в одном месте, и мгновенно получались электрические разряды где-нибудь в другой стороне. Потом все опять погружалось в глубокий мрак. Стрелки начали было ставить палатки и прикрывать брезентами седла, но тревога оказалась напрасной. Гроза прошла стороной. Вечером зарницы долго еще играли на горизонте.