Неточные совпадения
Я так ушел
в свои думы, что совершенно забыл, зачем пришел сюда
в этот час
сумерек. Вдруг сильный шум послышался сзади меня. Я обернулся и увидел какое-то несуразное и горбатое животное с
белыми ногами. Вытянув вперед свою большую голову, оно рысью бежало по лесу. Я поднял ружье и стал целиться, но кто-то опередил меня. Раздался выстрел, и животное упало, сраженное пулей. Через минуту я увидел Дерсу, спускавшегося по кручам к тому месту, где упал зверь.
С утра погода была удивительно тихая. Весь день
в воздухе стояла сухая мгла, которая после полудня начала быстро сгущаться. Солнце из
белого стало желтым, потом оранжевым и, наконец, красным;
в таком виде оно и скрылось за горизонтом. Я заметил, что
сумерки были короткие: как-то скоро спустилась ночная тьма. Море совершенно успокоилось, нигде не было слышно ни единого всплеска. Казалось, будто оно погрузилось
в сон.
Неточные совпадения
Долго потом во сне и наяву, утром и
в сумерки все мерещилось ему, что
в обеих руках его
белые руки и движется он с ними
в хороводе.
Досада ли на то, что вот не удалась задуманная назавтра сходка с своим братом
в неприглядном тулупе, опоясанном кушаком, где-нибудь во царевом кабаке, или уже завязалась
в новом месте какая зазнобушка сердечная и приходится оставлять вечернее стоянье у ворот и политичное держанье за
белы ручки
в тот час, как нахлобучиваются на город
сумерки, детина
в красной рубахе бренчит на балалайке перед дворовой челядью и плетет тихие речи разночинный отработавшийся народ?
Вот она встала и озирается. Еще рано, но окна уж
побелели, и весеннее солнце не замедлило позолотить их. Рядом с ее креслом сидит Паша и дремлет; несколько поодаль догорает сальный огарок, и желтое пламя чуть-чуть выделяется из утренних
сумерек. Ей становится страшно; она протягивает руку, чтобы разбудить Пашу, хочет крикнуть — и
в изнеможении падает…
Я, впрочем, довольно смутно представлял себе Маврушу, потому что она являлась наверх всего два раза
в неделю, да и то
в сумерки.
В первый раз, по пятницам, приходила за мукой, а во второй, по субботам, Павел приносил громадный лоток, уставленный стопками
белого хлеба и просвир, а она следовала за ним и сдавала напеченное с веса ключнице. Но за семейными нашими обедами разговор о ней возникал нередко.
Опять дорога, ленивое позванивание колокольчика,
белая лента шоссе с шуршащим под колесами свежим щебнем, гулкие деревянные мосты, протяжный звон телеграфа… Опять станция, точь — в-точь похожая на первую, потом синие
сумерки, потом звездная ночь и фосфорические облака, как будто налитые лунным светом… Мать стучит
в оконце за козлами, ямщик сдерживает лошадей. Мать спрашивает, не холодно ли мне, не сплю ли я и как бы я не свалился с козел.