Неточные совпадения
Едва ли когда
стрелкам и казакам приходилось переносить
большие лишения, чем вынесли эти скромные труженики.
От него пошла
большая волна, которая окатила меня с головой и промочила одежду. Это оказался огромный сивуч (морской лев). Он спал на камне, но, разбуженный приближением людей, бросился в воду. В это время я почувствовал под ногами ровное дно и быстро пошел к берегу. Тело горело, но мокрая одежда смерзлась в комок и не расправлялась. Я дрожал, как в лихорадке, и слышал в темноте, как
стрелки щелкали зубами. В это время Ноздрин оступился и упал. Руками он нащупал на земле сухой мелкий плавник.
Причина этого явления скоро разъяснилась. Ветер, пробегающий по долине реки Сонье, сжатый с боков горами, дул с
большой силой. В эту струю и попали наши лодки. Но как только мы отошли от берега в море, где
больше было простора, ветер подул спокойнее и ровнее. Это заметили удэхейцы, но умышленно ничего не сказали
стрелкам и казакам, чтобы они гребли энергичнее и чтобы нас не несло далеко в море.
По жестам и интонациям голосов я понимал, что
стрелки укоряли друг друга в промахах и
больше всех ругали Рожкова, сделавшего первый выстрел.
Начало съемки всегда отнимает несколько
больше времени, чем производство ее в пути. Надо выверить шагомер, взять обратный азимут на последний отрезок вчерашнего пути, надо взять пеленги на видимые высоты и т. д. Когда я кончил проделывать все манипуляции, я вдруг вспомнил, что забыл на биваке барометр. Ничего не оставалось
больше делать, как вернуться.
Стрелки и казаки ушли уже порядочно вперед. Я не стал их окликать в надежде, что догоню на первом: же перевале.
В доме были открыты все окна, антресоли были заняты квартирою учителя-француза, который славно брился и был
большой стрелок: приносил всегда к обеду тетерек или уток, а иногда и одни воробьиные яйца, из которых заказывал себе яичницу, потому что больше в целом доме никто ее не ел.
Только в этом случае допустить, что чем
больше стрелков, тем лучше: расставленные по своим местам, они друг другу не мешают, а помогают, потому что, испуганный выстрелом одного охотника, вальдшнеп налетит на другого, а от другого на третьего и так далее, и кто-нибудь да убьет его.
Меркулов плохо разбирает время, но он знает (это ему терпеливо и пространно объяснял сегодня дежурный), что когда
большая стрелка станет прямо вверх, а маленькая почти перпендикулярно к ней вправо, то тогда надо ему сменяться.
Походив немного, я вошел в дом. В передних лакеи поставили подносы на столы и, стоя с пустыми руками, тупо поглядывали на публику. Публика, в свою очередь, с недоумением поглядывала на часы, на которых
большая стрелка показывала уже четверть. Рояли замолкли. Во всех комнатах царила глубокая, томительная, глухая тишина.
Проходя мимо часов, Меркулов смотрит на циферблат.
Большая стрелка уперлась прямо вверх, а маленькая отошла от нее чуть-чуть вправо. «После полуночи», — соображает Меркулов. Он сильно зевает, быстрым движением несколько раз кряду крестит рот и бормочет что-то вроде молитвы: «Господи… царица небесная… еще небось часа два с половиной осталось… Святые угодники… Петра, Алексея, Ионы, Филиппа… добропоживших отцов и братии наших…»
Неточные совпадения
Последний воротился тогда в Иркутск сухим путем (и я примкнул к его свите), а пароход и при нем баржу, открытую
большую лодку, где находились не умещавшиеся на пароходе люди и провизия, предоставил адмиралу. Предполагалось употребить на это путешествие до Шилки и Аргуни, к месту слияния их, в местечко Усть-Стрелку, месяца полтора, и провизии взято было на два месяца, а плавание продолжалось около трех месяцев.
Вечером
стрелки разложили
большие костры. У них было веселое настроение, точно они возвратились домой. Люди так привыкли к походной жизни, что совершенно не замечали ее тягот.
В открытом море нам встретились киты-полосатики и косатки. Киты плыли медленно в раз взятом направлении, мало обращая внимания на миноносцы, но косатки погнались за судами и, когда поравнялись с нами, начали выскакивать из воды.
Стрелок Загурский стрелял; два раза он промахнулся, а в третий раз попал. На воде появилось
большое кровавое пятно. После этого все косатки сразу исчезли.
Чем выше мы поднимались, тем
больше было снегу. Увидя вверху просвет, я обрадовался, думая, что вершина недалеко, но радость оказалась преждевременной: то были кедровые стланцы. Хорошо, что они не занимали
большого пространства. Пробравшись сквозь них, мы ступили на гольцы, лишенные всякой растительности. Я посмотрел на барометр —
стрелка показывала 760 м.
Мои
стрелки расположились рядом и мало думали о том, смотрит на них черт с сопки или нет. Они
больше интересовались ужином.