И в темноте беспредельно раздвинувшей границы комнаты, вставала перед зачарованными
глазами Любы крохотная горсточка людей, страшно молодых, лишенных матери и отца, безнадежно враждебных и тому миру, с которым борются, и тому — за который борются они.
Неточные совпадения
— Так вот,
Люба, какая моя жизнь! — И он задумчиво и строго опустил
глаза, покоренный воспоминаниями о жизни, такой чистой и мучительно прекрасной.
— Как тут у вас… — сказал он раздумчиво и остановился
глазами на
Любе.
И, страшно бледный, почти синий, но все также молча, с тем же видом высокомерия и горделивого недоумения, остановился на
Любе своими тяжелыми, неподвижными
глазами.
Люба смотрела вниз и сосредоточенно вертела на пальце колечко; он обводил
глазами комнату, каждый раз старательно минуя взглядом девушку, и остановился на недопитой маленькой рюмке с коньяком.
— За что вы ударили меня,
Люба? Когда человека бьют по лицу, то должны сказать ему, за что? — повторил он прежний вопрос хмуро и настойчиво. Упрямство и твердость камня были в его выдавшихся скулах, тяжелом лбу, давившем
глаза.
Как оскорбленная царица, через плечо, глядела на него
Люба яростными
глазами и вдруг, точно поняв, точно обезумев, — с радостным стоном бросилась в середину толкущихся женщин и быстро затопала ногами. Если бы не серьезность пьяных лиц, если бы не яростность потускневших
глаз, не злоба искаженных, искривленных ртов, можно было бы подумать, что это новый, особенный танец без музыки и без ритма.
По лицам людей, кипевших в его доме, по их разговорам и тревожным
глазам Любы он знал, что жизнь возмущается всё глубже, волнение людей растёт всё шире, и тем сильней разгоралось в нём желание писать свои слова — они гудели в ушах его колокольным звоном, как бы доносясь издали и предвещая праздник, благовестя о новой жизни.
Пришел я домой в отчаянии. Все пропало! И сам я этому виною! По
глазам Любы я видел, что могли бы мы встретиться горячо, задушевно, заговорить так, как говорили мы весною. И для чего, для чего я все это устроил?
И дома все время стояла перед
глазами Люба, светло было, радостно на душе, и думалось: да, она ждала, что я подойду к ней, ей хотелось этого!
Неточные совпадения
Всегда скромна, всегда послушна, // Всегда как утро весела, // Как жизнь поэта простодушна, // Как поцелуй любви мила, //
Глаза как небо голубые; // Улыбка, локоны льняные, // Движенья, голос, легкий стан — // Всё в Ольге… но
любой роман // Возьмите и найдете, верно, // Ее портрет: он очень мил, // Я прежде сам его любил, // Но надоел он мне безмерно. // Позвольте мне, читатель мой, // Заняться старшею сестрой.
Пред ним, одна за другою, поплыли во тьме фигуры толстенькой
Любы Сомовой, красавицы Алины с ее капризно вздернутой губой, смелым взглядом синеватых
глаз, ленивыми движениями и густым, властным голосом.
— Я тоже слабенькая, — обиженно заявила
Люба Клоун, но Туробоев, завязав себе
глаза, уже бросался ловить.
Он стал смотреть на знакомых девушек другими
глазами; заметил, что у
Любы Сомовой стесанные бедра, юбка на них висит плоско, а сзади слишком вздулась, походка
Любы воробьиная, прыгающая.
— Вва! — разводил князь руками. — Что такое Лихонин? Лихонин — мой друг, мой брат и кунак. Но разве он знает, что такое любофф? Разве вы, северные люди, понимаете любофф? Это мы, грузины, созданы для любви. Смотри,
Люба! Я тебе покажу сейчас, что такое любоффф! Он сжимал кулаки, выгибался телом вперед и так зверски начинал вращать
глазами, так скрежетал зубами и рычал львиным голосом, что Любку, несмотря на то, что она знала, что это шутка, охватывал детский страх, и она бросалась бежать в другую комнату.