Неточные совпадения
Он и тут
хотел соврать — такой хитрый
волк. Но только жена ему не поверила, хорошо знала, какой он, и рассердилась. Рассердилась и позвала лысого судью, пусть судья рассудит, имеет
волк право отдавать свой хвост, кому
захочет, или нет. Пришел лысый судья и спрашивает...
И все остались очень довольны, как решил лысый судья. Даже сам
волк — и тот остался очень доволен. Ему, правда, без хвоста было очень неудобно: ни пыль подтереть нельзя, когда
хочет сесть наземь, ни муху согнать. Да и так очень некрасиво без хвоста. Ну, побежал
волк к доктору, запыхался даже; позвонился и ждет. Вышел доктор, надел большие очки и спрашивает...
— Что же вам,
волк, пришить? — спрашивает доктор. —
Хотите, я вам самовар пришью? Удобно очень чай пить.
И пришил ему зонтик большой. Идет
волк по улице, зонтик распустил, и такой важный, ни на кого смотреть не
хочет. А в это время дождь был, и все мокрые, один только
волк сухой. Смотрят на него все и удивляются...
Волк покраснел, но и тут сознаться не
захотел, а взял и опять соврал...
Неточные совпадения
Да, видно, Бог прогневался. // Как восемь лет исполнилось // Сыночку моему, // В подпаски свекор сдал его. // Однажды жду Федотушку — // Скотина уж пригналася, // На улицу иду. // Там видимо-невидимо // Народу! Я прислушалась // И бросилась в толпу. // Гляжу, Федота бледного // Силантий держит за ухо. // «Что держишь ты его?» // — Посечь
хотим маненичко: // Овечками прикармливать // Надумал он
волков! — // Я вырвала Федотушку, // Да с ног Силантья-старосту // И сбила невзначай.
«Не
хочу я, подобно Костомарову, серым
волком рыскать по земли, ни, подобно Соловьеву, шизым орлом ширять под облакы, ни, подобно Пыпину, растекаться мыслью по древу, но
хочу ущекотать прелюбезных мне глуповцев, показав миру их славные дела и предобрый тот корень, от которого знаменитое сие древо произросло и ветвями своими всю землю покрыло».
— Pardon, [Извините (фр.).] некогда, — торопился
Волков, — в другой раз! — А не
хотите ли со мной есть устриц? Тогда и расскажете. Поедемте, Миша угощает.
Где замечала явную ложь, софизмы, она боролась, проясняла себе туман, вооруженная своими наблюдениями, логикой и волей. Марк топал в ярости ногами, строил батареи из своих доктрин и авторитетов — и встречал недоступную стену. Он свирепел, скалил зубы, как «
волк», но проводником ее отповедей служили бархатные глаза, каких он не видал никогда, и лба его касалась твердая, но нежная рука, и он, рыча про себя, ложился смиренно у ног ее, чуя победу и добычу впереди,
хотя и далеко.
«А когда после? — спрашивала она себя, медленно возвращаясь наверх. — Найду ли я силы написать ему сегодня до вечера? И что напишу? Все то же: „Не могу, ничего не
хочу, не осталось в сердце ничего…“ А завтра он будет ждать там, в беседке. Обманутое ожидание раздражит его, он повторит вызов выстрелами, наконец, столкнется с людьми, с бабушкой!.. Пойти самой, сказать ему, что он поступает „нечестно и нелогично“… Про великодушие нечего ему говорить:
волки не знают его!..»