Боже ты мой, Боже ты мой!» Опустил голову, чтобы не
видеть руки, медленно потирающей юношескую тонкую шею, и услышал, как в гостиной под неуверенными пальцами тихо запел рояль: что-то нежное, лепечущее, наивное и трогательное, как первый детский сон.
Неточные совпадения
И когда оторвался он от земли чьими-то
руками, а потом
увидел перед самыми глазами толстую, вздрагивающую, подвижную шею лошади, а позади себя почувствовал знакомую тяжесть, услыхал хриплое дыхание, поскрипывание ремней и твердого сукна — ему стало так страшно обоих, и отца и лошади, что он закричал и забился.
— Вот я,
видите? — гудел он в высоте, как телеграфный столб. — Весь тут. Никто меня, того-этого, не обидел, и жены моей не обидел — нет же у меня жены! И невесты не обидел, и нет у меня ничего личного. У меня на
руке, вот на этой, того-этого, кровь есть, так мог бы я ее пролить, имей я личное? Вздор! От одной совести сдох бы, того-этого, от одних угрызений.
Раз через плечо бросила взгляд на Сашу и
увидела: сидит, опустив голову на ладони
рук, и слушает и думает — родной сын Саша.
Увидел он меня — а я нарочно медленно подхожу и так улыбаюсь,
руки расставил — и так испугался, что впал в столбняк: сидит и смотрит, и ни с места.
Увидел в синем дыму лицо молящейся матери и сперва удивился: «Как она сюда попала?» — забыл, что всю дорогу шел с нею рядом, но сейчас же понял, что и это нужно, долго рассматривал ее строгое, как бы углубленное лицо и также одобрил: «Хорошая мама: скоро она так же будет молиться надо мною!» Потом все так же покорно Саша перевел глаза на то, что всего более занимало его и все более открывало тайн: на две желтые, мертвые, кем-то заботливо сложенные
руки.
Как и все, кто еще не
видел, Саша быстро повернулся к раскрытому окну и вздрогнул: повисши
руками на подоконнике, в часовенку заглядывал один из гулявших в садике сумасшедших, стриженый, темный, без шапки, — темная и жуткая голова.
И теперь, кружась по уличкам, Саша странным образом думал не о той, которою дышала ночь и весна, а о сестре: представлял, как сестра сидит там, догадывался о ее словах, обращенных к той, переживал ее взгляд, обращенный на ту,
видел их
руки на одной тетради; и мгновениями с волнующей остротой, задерживая дыхание, чувствовал всю ту непостижимую близость незаметных, деловых, рабочих прикосновений, которых не замечали, и не ценили, и не понимали обе девушки.
Жить рядом и
видеть ежедневно лицо, глаза, жать
руку и ласково улыбаться; слышать голос, слова, заглядывать в самую душу — и вдруг так просто сказать, что он лжет и обманывает кого-то! И это думать давно, с самого начала, все время — и говорить «так точно», и жать
руку, и ничем не обнаруживать своих подлых подозрений. Но, может быть, он и показывал видом, намеками, а Саша не заметил… Что такое сказал вчера Колесников об Еремее, который ему не понравился?
Не торопясь, дрожащими
руками Елена Петровна открыла футляр с золотыми очками и осмотрела комнату, но ничего не
увидела в темноте.
Короток был и взгляд запавших голодных глаз, короток был и ответ, — но столько было в нем страшной правды, столько злобы, голода ненасытимого, тысячелетних слез, что молча отступил Саша Жегулев. И бессознательным движением прикрыл
рукою глаза — страшно показалось
видеть, как загорится хлеб. А там, либо не поняв, либо понимая слишком хорошо, смеялись громко.
Почти не имела образа Женя Эгмонт: никогда в грезах непрестанных не
видел ее лица, ни улыбки, ни даже глаз; разве только услышит шелест платья, мелькнет на мгновенье узкая
рука, что-то теплое и душистое пройдет мимо в слабом озарении света и тепла, коснется еле слышно…
Тогда начали рассуждать о том, где деньги спрятаны и как их оттуда достать. Надеялись, что Парамонов пойдет дальше по пути откровенности, но он уж спохватился и скорчил такую мину, как будто и знать не знает, чье мясо кошка съела. Тогда возложили упование на бога и перешли к изобретениям девятнадцатого века. Говорили про пароходы и паровозы, про телеграфы и телефоны, про стеарин, парафин, олеин и керосин и во всем
видели руку провидения, явно России благодеющего.
Неточные совпадения
Городничий. Вот когда зарезал, так зарезал! Убит, убит, совсем убит! Ничего не
вижу.
Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц, а больше ничего… Воротить, воротить его! (Машет
рукою.)
«А что? ему, чай, холодно, — // Сказал сурово Провушка, — // В железном-то тазу?» // И в
руки взять ребеночка // Хотел. Дитя заплакало. // А мать кричит: — Не тронь его! // Не
видишь? Он катается! // Ну, ну! пошел! Колясочка // Ведь это у него!..
Милон. Злодеи! Идучи сюда,
вижу множество людей, которые, подхватя ее под
руки, несмотря на сопротивление и крик, сводят уже с крыльца к карете.
Стародум. Они в
руках государя. Как скоро все
видят, что без благонравия никто не может выйти в люди; что ни подлой выслугой и ни за какие деньги нельзя купить того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест, а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным и всякий хорош становится.
Сначала он распоряжался довольно деятельно и даже пустил в дерущихся порядочную струю воды; но когда
увидел Домашку, действовавшую в одной рубахе впереди всех с вилами в
руках, то"злопыхательное"сердце его до такой степени воспламенилось, что он мгновенно забыл и о силе данной им присяги, и о цели своего прибытия.