Неточные совпадения
Так
было и с Сашею Погодиным, юношею красивым и
чистым: избрала его жизнь на утоление страстей и мук своих, открыла ему сердце для вещих зовов, которых не слышат другие, и жертвенной кровью его до краев наполнила золотую чашу.
— Смотри, Линочка! — с Линочкой ей
было много труда, — смотри: и где только сегодня она не
была, сейчас после дождя бежала по двору, а какая
чистая! Оттого, что умывается.
От знакомств Елена Петровна уклонялась: от своего круга отошла с умыслом, а с обывателями дружить не имела охоты, боялась пустяков и сплетен; да и горда
была. Но те немногие, кто бывал у нее и видел, с каким упорством строит она красивую и
чистую жизнь для своих детей, удивлялись ее характеру и молодой страстности, что вносит она в уже отходящие дни; смутно догадывались, что в прошлом не
была она счастлива и свободна в желаниях.
Но тут поняла и она, что нет и у нее прощения и не
будет никогда — и сама смерть не покроет оскорбления, нанесенного ее
чистому, материнскому лону. И только Саша, мальчик ее, в одну эту минуту жестокого сознания возрос до степени высочайшей, стал сокровищем воистину неоцененным и в мире единственным. «В нем прощу я отца», — подумала она, но мужу ничего не сказала.
Ходил Саша тайно от Линочки и в церковь, где
была картина, и нашел, что сестра права: какое-то сходство существовало; но он не долго думал над этим, порешив с прямолинейностью
чистого ребенка: «Все матери святые».
Только вы меня извините, Елена Петровна, а мое мнение такое, что только на
чистой крови вырастают цветы…
будь бы я поэт, стихи бы на эту тему написал.
— Только сейчас, сию минуту, я смотрел на
чистое лицо моей матери, и совесть моя
была спокойна. А кто с
чистою совестью смотрит в лицо матери, тот не может совершить греха, хотя бы не только все люди, Василий, а сам Бог осудил его!
Арестантики
были голодны; и эта ненужная и дикая жестокость, виновник которой так и не обнаружился, смутила даже спокойного,
чистого и молчаливого Андрея Ивановича: как раз он наткнулся в лесу на мертвое тело.
Но одну песню Саша слушал постоянно: это милую свою зеленую рябинушку, — отходило сердце в тихой жалости к своей горькой и мучительной доле. А иногда и мучила песня. Как-то случилось, что особенно хорошо
пели Колесников и Петруша, — и многим до слез взгрустнулось, когда в последний раз смертельно ахнул высокий и
чистый голос...
…А те бесчисленные, не имеющие лица, которые где-то там шумят, разговаривают, судят и вечно подозревают? И если уж тот, кто видел близко, может так страшно заподозрить, то эти осудят без колебаний и, осудив, никогда не узнают правды, и возьмут от него только то гнусное, что придумают сами, а
чистое его, а благородное его… да
есть ли оно, благородное и
чистое? Может
быть, и действительно — он вор, обманщик, гад?
Андрей Иваныч краснеет: по слабости человеческой он завел
было чувствительный роман с солдаткой, со вдовой, но раз подсмотрели их и не дают проходу насмешками. Не знают, что со вдовой они больше плакали, чем целовались, — и отбили дорогу, ожесточение и горечь заронили в скромное,
чистое, без ропота одинокое сердце. До того дошло с насмешками, что позвал его как-то к себе сам Жегулев и, стесняясь в словах, попросил не ходить на деревню.
Неточные совпадения
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы сделайте так, чтобы все
было прилично: колпаки
были бы
чистые, и больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Пир кончился, расходится // Народ. Уснув, осталися // Под ивой наши странники, // И тут же спал Ионушка // Да несколько упившихся // Не в меру мужиков. // Качаясь, Савва с Гришею // Вели домой родителя // И
пели; в
чистом воздухе // Над Волгой, как набатные, // Согласные и сильные // Гремели голоса:
И ангел милосердия // Недаром песнь призывную //
Поет — ей внемлют
чистые, — // Немало Русь уж выслала // Сынов своих, отмеченных // Печатью дара Божьего, // На честные пути, // Немало их оплакала // (Увы! Звездой падучею // Проносятся они!). // Как ни темна вахлачина, // Как ни забита барщиной // И рабством — и она, // Благословясь, поставила // В Григорье Добросклонове // Такого посланца…
Нет хлеба — у кого-нибудь // Попросит, а за соль // Дать надо деньги
чистые, // А их по всей вахлачине, // Сгоняемой на барщину, // По году гроша не
было!
Цыфиркин.
Был гарнизонный, ваше благородие! А ныне пошел в
чистую.