Неточные совпадения
Как-то так случилось, что за
последнее время они несколько раз серьезно поссорились, и каждый раз настоящая причина оставалась неизвестна, хотя начинался разговор с Сашиного характера: с упреков, что в чем-то он изменился, стал
не такой, как прежде.
—
Не знаю,
не знаю, Господь с ним! — торопливо говорил Ш. и пальцами, которые у него постоянно дрожали, как у сильно пьющего или вконец измотанного человека, расправлял какие-то бумажки на столе. — Вероятно, что-нибудь этакое кошмарное, в духе, так сказать, времени. Но и то надо сказать, что Василий Васильевич
последнее время в состоянии… прямо-таки отчаянном. Наши комитетчики…
Вообще в эти
последние дни, проведенные дома, он был крайне холоден с Колесниковым и ни разу прямо
не взглянул на него, как-то слишком даже гордо обособился в своем горе и думах.
Полночи,
последней, которую он проводил дома, он решал: вскрывать ему письмо или нет — и
не вскрыл; полночи он писал бесконечный ответ на письмо, которого
не прочел, и кончил записочкой в два слова: «
Не нужно.
А.П.». И так и
не заметил этой ночи,
последней в этой жизни,
не простился с нею,
не обласкал глазами,
не оплакал — вся она прошла в биении переполненного сердца, взрывах ненужных слов, разрывавших голову, в чуждой этому дому любви к чуждому и далекому человеку.
Но
не поднялась завеса, и вовеки темным стояло будущее, таинственно зачинаясь от
последнего сказанного слова.
В эту ночь,
последнюю перед началом действия, долго гуляли, как новобранцы, и веселились лесные братья. Потом заснули у костра, и наступила в становище тишина и сонный покой, и громче зашумел ручей, дымясь и холодея в ожидании солнца. Но Колесников и Саша долго
не могли заснуть, взволнованные вечером, и тихо беседовали в темноте шалашика; так странно было лежать рядом и совсем близко слышать голоса — казалось обоим, что
не говорят обычно, а словно в душу заглядывают друг к другу.
Что-то крикнул Поликарп, но Саша
не слыхал: с яростью, мутившей рассудок, и невыносимым отвращением он раз за разом выпустил десять зарядов маузера, вертя стволом, как жалом,
последние пули кидая вниз, в мертвую уже, залитую кровью, разметавшуюся тушу.
— Хороший мальчик! — повторил Телепнев и в ужасе поднял обе руки. — Нет, подумать только, подумать только! Хороший мальчик — и вдруг разбой, гр-р-рабительство, неповинная кровь! Ну пойди там с бомбой или этим… браунингом, ну это делается, и как ни мерзко, но!.. Ничего
не понимаю, ничего
не понимаю, уважаемая, стою, как
последний дурак, и!..
— За что погубил я Сашу? Предатель я! — часто думает Колесников, но еще
не решается признать своих мыслей за
последнюю истину, колеблется, надеется, на лицах ищет ответа. Что же будет с ним, когда признает? Об этом и гадать страшно.
Очень часто из этого опасного состояния возвращаются к жизни, даже
не заметив его и
не узнав, как
не узнается опасность за спиною; но бывает, что и умирают, почти неслышно для себя переходят в
последний мрак.
Неточные совпадения
Моя супруга, бабушка, // Сынишки, даже барышни //
Не брезгуют, целуются // С
последним мужиком.
Ой ласточка! ой глупая! //
Не вей гнезда под берегом, // Под берегом крутым! // Что день — то прибавляется // Вода в реке: зальет она // Детенышей твоих. // Ой бедная молодушка! // Сноха в дому
последняя, //
Последняя раба! // Стерпи грозу великую, // Прими побои лишние, // А с глазу неразумного // Младенца
не спускай!..
Я только
не отведала — // Спасибо! умер Ситников — // Стыда неискупимого, //
Последнего стыда!
«Эх, Влас Ильич! где враки-то? — // Сказал бурмистр с досадою. — //
Не в их руках мы, что ль?.. // Придет пора
последняя: // Заедем все в ухаб, //
Не выедем никак, // В кромешный ад провалимся, // Так ждет и там крестьянина // Работа на господ!»
Подумавши, оставили // Меня бурмистром: правлю я // Делами и теперь. // А перед старым барином // Бурмистром Климку на́звали, // Пускай его! По барину // Бурмистр! перед Последышем //
Последний человек! // У Клима совесть глиняна, // А бородища Минина, // Посмотришь, так подумаешь, // Что
не найти крестьянина // Степенней и трезвей. // Наследники построили // Кафтан ему: одел его — // И сделался Клим Яковлич // Из Климки бесшабашного // Бурмистр первейший сорт.