Неточные совпадения
И выходило так по его словам, что весь
день он только и делает, что чистит себя. Но тут пришла Линочка, и разговор
пошел уже втроем, и Линочка тоже на что-то жаловалась, кажется, на свои таланты, которые отнимают у нее много времени.
А вечером, когда высыпали звезды и зазвенел под ногами ледок, взял Линочку под руку и
пошел на Банную гору, откуда
днем открывался широкий вид на разлившуюся реку.
Несколько
дней Саша напрасно поджидал Колесникова — сам
идти не хотел, хотя узнал и адрес — и уже решил, что встреча и разговор их были чистою случайностью, когда на пятый
день, вечером, показалась велосипедная шапочка.
И странно было то, и особенно страшно, как во сне: каждый
день, видя мать, поцеловавшись с нею перед тем, как
идти в комитет, он нисколько не думал о ней, упускал ее из виду просто, естественно и страшно.
— Да как же не стоит? Вы же и есть самое главное.
Дело — вздор. Вы же, того-этого, и есть
дело. Ведь если из бельэтажа посмотреть, то что я вам предлагаю?
Идти в лес, стать, того-этого, разбойником, убивать, жечь, грабить, — от такой, избави Бог, программы за версту сумасшедшим домом несет, ежели не хуже. А разве я сумасшедший или подлец?
— Зачем ты чернишь себя, Василий? Эта сказка совсем к тебе не
идет. И вообще ты напрасно весь
день сегодня бросал слово «разбойник»: мы не в разбойники
идем. У разбойника личное, а где оно у тебя? Что тебе нужно: богатство?
слава? вино и любовь?
То без толку хохотал и сыпал «того-этого», то мрачно супился и свирепо косил своим круглым, лошадиным глазом; по нескольку раз в
день посылал Саше записки и вызывал его за каким-нибудь вздорным
делом, и уже не только Елене Петровне, а и прислуге становились подозрительны его посланцы — оборванные городские мальчишки, вороватые и юркие, как мышата.
Темнел впереди назначенный для ухода
день и, вырастая, приближался с такой быстротой, словно оба
шли друг к другу: и человек, и время, — решалась задача о пущенных навстречу поездах. Минутами Саше казалось, что не успеет надеть фуражки — так бежит время; и те же минуты тянулись бесконечно, растягиваясь страданиями и жутким беспокойством за Елену Петровну.
— А зимой?.. То-то хорошо ты вчера пришел. Тут люди, брат, за
делом собрались, а не лясы точить.
Шел бы ты дальше, не проедался.
— Ну вот!.. Разве это не разговор? «Прости», «за мысли», — чтоб черт нас побрал, мы только и делаем, что друг у друга прощения просим. И этого не надо, Василий, уверяю тебя, никому до этого нет
дела. Не обижайся, Вася, я, честное слово, люблю тебя… Постой,
идем ближе, поют!
— Какая тут изба, когда свою сжечь, так и то впору. Мне твоих денег не надо, да нехай им… А ты бы, милый человек, раз напрямки
дело пошло, станцию бы лучше запалил. Спичек пожалел, что ли?
— И ехать светлее было бы! Вон от восковой свечки вся Москва, рассказывают, сгорела, а ты: солома! Сами знаем, что не солома. А ты инструмент имей, раз напрямки
дело пошло, на то ты и учен, чтобы инструмент иметь.
— Он был святой человек! Мы все, его однокашники, чтим его память, как!.. Скажу без преувеличения: доживи он до сегодняшнего
дня — да-с! — и он был бы министром, и, смею думать,
дела шли бы иначе! Но!..
Считалось их в эту затишную пору всего семеро: они трое, Федот, никуда не пожелавший
идти со своим кашлем, Кузька Жучок, Еремей и новый — кривой на один глаз, неумный и скучный парень, бывший заводской, по кличке Слепень. Еремей было ушел, потянувшись за всеми, но
дня через три вернулся с проклятьями и матерной руганью.
Радовало все: и то, что не
идут по
делу и не уходят от погони, а как бы гуляют свободно; и то, что нет посторонних, одни в дружбе и доверии и не чувствуют платья, как голые.
Старательно и добросовестно вслушиваясь, весьма плохо слышал он голоса окружающего мира и с радостью понимал только одно: конец приближается, смерть
идет большими и звонкими шагами, весь золотистый лес осени звенит ее призывными голосами. Радовался же Сашка Жегулев потому, что имел свой план, некую блаженную мечту, скудную, как сама безнадежность, радостную, как сон: в тот
день, когда не останется сомнений в близости смерти и у самого уха прозвучит ее зов —
пойти в город и проститься со своими.
Поговорив с Федотом о возможностях, Жегулев решил на следующий же
день идти в город и проститься: дальше не хочет ждать смерть и требует поспешности.
Но гуляли женщины редко, — и
день и вечер проводили в стенах, мало замечая, что делается за окнами: все куда-то
шли и все куда-то ехали люди, и стал привычен шум, как прежде тишина. И только в дождливую погоду, когда в мокрых стеклах расплывался свет уличного фонаря и особенным становился стук экипажей с поднятыми верхами, Елена Петровна обнаруживала беспокойство и говорила, что нужно купить термометр, который показывает погоду.
Вернулась она довольно скоро, и глаза у нее были странные, но
день прошел обычно; а на следующее утро она снова уходила, и так несколько
дней подряд, и глаза у нее были странные, — но в остальном все
шло по-обычному.
Весь
день Елена Петровна
посылала смотреть на градусник, ужасаясь растущему холоду, а ночью, в свисте ветра, в ударах по стеклу то ли сухих снежинок, то ли поднятого ветром песку, зашептала раньше обыкновенного, потом стала кричать и с криком молиться.
Неточные совпадения
Батюшка пришлет денежки, чем бы их попридержать — и куды!..
пошел кутить: ездит на извозчике, каждый
день ты доставай в кеятр билет, а там через неделю, глядь — и
посылает на толкучий продавать новый фрак.
Столько лежит всяких
дел, относительно одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший человек пришел бы в затруднение, но, благодарение богу, все
идет благополучно.
Аммос Федорович. Да, нехорошее
дело заварилось! А я, признаюсь,
шел было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у другого.
Слуга. Вы изволили в первый
день спросить обед, а на другой
день только закусили семги и потом
пошли всё в долг брать.
Что за черт! в самом
деле! (Протирает глаза.)Целуются! Ах, батюшки, целуются! Точный жених! (Вскрикивает, подпрыгивая от радости.)Ай, Антон! Ай, Антон! Ай, городничий! Бона, как дело-то
пошло!