Ничего не добившись, я пошел заглянуть на
мое окно, в надежде, что оно может дать мне какую-то разгадку случившегося, — но то, что я увидел и заметил, меня крайне смутило и как-то неприятно взволновало.
Неточные совпадения
Норден, видимо, огорчился
моим замечанием и тревожно повернул голову в сторону темного
окна.
Должен здесь пояснить, что комната
моя находилась в нижнем этаже, в том месте, где под углом сходились две стены здания и
окна были довольно низко над землею: ничего не стоило, поднявшись на носки или просто будучи высокого роста, заглянуть внутрь.
Чувства страха я не испытывал, но вполне естественное раздражение и даже гнев не дали мне уснуть; однако ожидание
мое было бесплодно, и ни единая тень, ни единый звук не нарушили ночного молчания и пустоты за
окном.
Эта мысль почему-то подействовала на
мое самолюбие и вернула мне силы: он показался мне просто наглым негодяем, и, сделав шаг к
окну, я что-то угрожающе крикнул.
И как тогда, у
окна моей комнаты, он медленно повернулся и отошел, сразу пропав в темноте ночи.
Продолжая возмущаться все более и более, я уже решил, несмотря на поздний час, разбудить лакея Ивана и работников и идти обыскивать сад, когда одна простая мысль уничтожила и ярость
мою, и эти нелепые планы: я вдруг вспомнил, что библиотека, а следовательно, и
окна ее находятся во втором этаже дома!
Но я не совершал преступления, и не было у меня такого горя, и, что самое главное, непонятное, бессмысленное и нелепое: и никакой вообще связи с
моей жизнью не имел и не мог иметь этот уличный и в то же время необыкновенный господин в котелке, летающий по воздуху, сторожащий меня у
окон, полюбивший меня такой привязчивой и загадочной любовью.
Я последовал за ним и еще видел, когда он открывал дверь из передней в комнаты, его темный силуэт, мелькнувший на фоне далекого
окна; и меня нисколько не удивило, что он вошел в
мою комнату — именно в
мою комнату.
Дождь вдруг перестал
мыть окно, в небо золотым мячом выкатилась луна; огни станций и фабрик стали скромнее, побледнели, стекло окна казалось обрызганным каплями ртути. По земле скользили избы деревень, точно барки по реке.
Но, разглядев две наши отворенные двери, проворно притворила свою, оставив щелку и из нее прислушиваясь на лестницу до тех пор, пока не замолкли совсем шаги убежавшей вниз Оли. Я вернулся к
моему окну. Все затихло. Случай пустой, а может быть, и смешной, и я перестал об нем думать.
Долго мне будут сниться широкие сени, с прекрасной «картинкой», крыльцо с виноградными лозами, длинный стол с собеседниками со всех концов мира, с гримасами Ричарда; долго будет чудиться и «yes», и беготня Алисы по лестницам, и крикун-англичанин, и
мое окно, у которого я любил работать, глядя на серые уступы и зеленые скаты Столовой горы и Чертова пика. Особенно еще как вспомнишь, что впереди море, море и море!
Аня(глядит в свою дверь, нежно). Моя комната,
мои окна, как будто я не уезжала. Я дома! Завтра утром встану, побегу в сад… О, если бы я могла уснуть! Я не спала всю дорогу, томило меня беспокойство.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже
мой!.. (Отворяя дверь.)Муж! Антоша! Антон! (Говорит скоро.)А все ты, а всё за тобой. И пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (Подбегает к
окну и кричит.)Антон, куда, куда? Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Теперь дворец начальника // С балконом, с башней, с лестницей, // Ковром богатым устланной, // Весь стал передо мной. // На
окна поглядела я: // Завешаны. «В котором-то // Твоя опочиваленка? // Ты сладко ль спишь, желанный
мой, // Какие видишь сны?..» // Сторонкой, не по коврику, // Прокралась я в швейцарскую.
Правдин. Лишь только из-за стола встали, и я, подошед к
окну, увидел вашу карету, то, не сказав никому, выбежал к вам навстречу обнять вас от всего сердца.
Мое к вам душевное почтение…
Каждая рота имеет шесть сажен ширины — не больше и не меньше; каждый дом имеет три
окна, выдающиеся в палисадник, в котором растут: барская спесь, царские кудри, бураки и татарское
мыло.
— Смотри не опоздай — сказал только Яшвин, и, чтобы переменить разговор: — Что
мой саврасый, служит хорошо? — спросил он, глядя в
окно, про коренного, которого он продал.