Неточные совпадения
Так, с поразительным сходством
передав нижнюю часть моего
лица, где столь гармонически сочетаются добродушие с выражением авторитетности и спокойного достоинства, г. К., несомненно, перенес в мои глаза свою собственную муку и даже
ужас.
Следовательно, и я мог уйти вместо того, чтобы тратить десятки лет на титаническую борьбу, вместо того, чтобы в отчаянных потугах, изнемогая от
ужаса перед лицом неразгаданных тайн, стремиться к подчинению мира моей мысли и моей воле, я мог бы взлезть на стол, и — одно мгновение неслышной боли — я уже на свободе, я уже торжествую над замком и стенами, над правдой и ложью, над радостью и страданиями.
Давно уже не припоминал я этих ужасных подробностей, почти стертых рукою времени; и теперь, восстановляя их
перед потрясенными слушателями, не хотевшими верить, что такие
ужасы возможны, я чувствовал, как бледнело мое
лицо и волосы шевелились на моей голове. В тоске и гневе я поднялся с кресла и, выпрямившись во весь рост, воскликнул...
Неточные совпадения
Когда его соборовали, когда святое миро коснулось его груди, один глаз его раскрылся, и, казалось, при виде священника в облачении, дымящегося кадила, свеч
перед образом что-то похожее на содрогание
ужаса мгновенно отразилось на помертвелом
лице.
Двух минут не прошло, как уже вся толпа отхлынула в разные стороны — и на земле,
перед дверью кабака, оказалось небольшое, худощавое, черномазое существо в нанковом кафтане, растрепанное и истерзанное… Бледное
лицо, закатившиеся глаза, раскрытый рот… Что это? замирание
ужаса или уже самая смерть?
Минутами разговор обрывается; по его
лицу, как тучи по морю, пробегают какие-то мысли —
ужас ли то
перед судьбами, лежащими на его плечах,
перед тем народным помазанием, от которого он уже не может отказаться? Сомнение ли после того, как он видел столько измен, столько падений, столько слабых людей? Искушение ли величия? Последнего не думаю, — его личность давно исчезла в его деле…
Голова стал бледен как полотно; винокур почувствовал холод, и волосы его, казалось, хотели улететь на небо;
ужас изобразился в
лице писаря; десятские приросли к земле и не в состоянии были сомкнуть дружно разинутых ртов своих:
перед ними стояла свояченица.
Мать, недоумевая, улыбалась. Все происходившее сначала казалось ей лишним и нудным предисловием к чему-то страшному, что появится и сразу раздавит всех холодным
ужасом. Но спокойные слова Павла и Андрея прозвучали так безбоязненно и твердо, точно они были сказаны в маленьком домике слободки, а не
перед лицом суда. Горячая выходка Феди оживила ее. Что-то смелое росло в зале, и мать, по движению людей сзади себя, догадывалась, что не она одна чувствует это.