Неточные совпадения
С привычкою к умеренности, создавшеюся годами бродячей, голодной жизни, она ела очень мало, но и это малое изменило ее
до неузнаваемости: длинная шерсть, прежде висевшая рыжими, сухими космами и на брюхе вечно покрытая засохшею
грязью, очистилась, почернела и стала лосниться, как атлас. И когда она от нечего делать выбегала к воротам, становилась у порога и важно осматривала улицу вверх и вниз, никому уже не приходило
в голову дразнить ее или бросить камнем.
Неточные совпадения
Глупостью, пошлостью, провинциальным болотом и злой сплетней повеяло на Ромашова от этого безграмотного и бестолкового письма. И сам себе он показался с ног
до головы запачканным тяжелой, несмываемой
грязью, которую на него наложила эта связь с нелюбимой женщиной — связь, тянувшаяся почти полгода. Он лег
в постель, удрученный, точно раздавленный всем нынешним днем, и, уже засыпая, подумал про себя словами, которые он слышал вечером от Назанского:
Кто-то из пассажиров сидел рядом с Еленой и по книжке путеводителя рассказывал, нарочно громко, чтобы его слышали кругом, о тех местах, которые шли навстречу пароходу, и она без всякого участия, подавленная кошмарным ужасом вчерашнего, чувствуя себя с ног
до головы точно вывалянной
в вонючей
грязи, со скукою глядела, как развертывались перед нею прекрасные места Крымского полуострова.
Припоминая позорные для женщины слова, он покрывал ими стройную высокую фигуру Ольги, желая испачкать
грязью всю её, затемнить с ног
до головы. Но ругательства не приставали к ней, и хотя Евсей упорно будил
в себе злость, но чувствовал только обиду.
Бурно кипит
грязь, сочная, жирная, липкая, и
в ней варятся человечьи души, — стонут, почти рыдают. Видеть это безумие так мучительно, что хочется с разбегу удариться
головой о стену. Но вместо этого, закрыв глаза, сам начинаешь петь похабную песню, да еще громче других, —
до смерти жалко человека, и ведь не всегда приятно чувствовать себя лучше других.
Вещи, самые чуждые для нас
в нашей привычной жизни, кажутся нам близкими
в создании художника: нам знакомы, как будто родственные, и мучительные искания Фауста, и сумасшествие Лира, и ожесточение Чайльд-Гарольда; читая их, мы
до того подчиняемся творческой силе гения, что находим
в себе силы, даже из-под всей
грязи и пошлости, обсыпавшей нас, просунуть
голову на свет и свежий воздух и сознать, что действительно создание поэта верно человеческой природе, что так должно быть, что иначе и быть не может…