Неточные совпадения
Петр
ушел куда-то, Иисус сидел задумчиво, опершись головою на руку, и тихо покачивал загорелой ногою,
ученики разговаривали между собой, и только Фома внимательно и серьезно рассматривал его как добросовестный портной, снимающий мерку.
Охваченный безумным страхом за Иисуса, точно видя уже капли крови на его белой рубашке, Иуда яростно и слепо бросался на толпу, грозил, кричал, умолял и лгал, и тем дал время и возможность
уйти Иисусу и
ученикам.
— А разве не у всех
учеников плохая память? И разве не всех учителей обманывали их
ученики? Вот поднял учитель розгу —
ученики кричат: мы знаем, учитель! А
ушел учитель спать, и говорят
ученики: не этому ли учил нас учитель? И тут. Сегодня утром ты назвал меня: вор. Сегодня вечером ты зовешь меня: брат. А как ты назовешь меня завтра?
И не видел он, как
ушел со двора перепуганный Петр, чтобы не показываться более. И с этого вечера до самой смерти Иисуса не видел Иуда вблизи его ни одного из
учеников, и среди всей этой толпы были только они двое, неразлучные до самой смерти, дико связанные общностью страданий, — тот, кого предали на поругание и муки, и тот, кто его предал. Из одного кубка страданий, как братья, пили они оба, преданный и предатель, и огненная влага одинаково опаляла чистые и нечистые уста.
Неточные совпадения
— Ты что, Клим? — быстро спросила мать, учитель спрятал руки за спину и
ушел, не взглянув на
ученика.
И протягивал
ученику волосатые пальцы с черными ободками ногтей. Мальчик
уходил, отягченный не столько знаниями, сколько размышлениями.
В праздничные дни, когда мужское большинство
уходило от семей развлекаться по трактирам и пивным, мальчики-ученики играли в огромном дворе, — а дома оставались женщины, молодежь собиралась то в одной квартире, то в другой, пили чай, грызли орехи, дешевые пряники, а то подсолнухи.
Столовка была открыта ежедневно, кроме воскресений, от часу до трех и всегда была полна. Раздетый, прямо из классов, наскоро прибегает сюда
ученик, берет тарелку и металлическую ложку и прямо к горящей плите, где подслеповатая старушка Моисеевна и ее дочь отпускают кушанья. Садится
ученик с горячим за стол, потом приходит за вторым, а потом уж платит деньги старушке и
уходит. Иногда, если денег нет, просит подождать, и Моисеевна верила всем.
В один вечер мать захлопоталась и забыла прислать за мною. Остаться ночевать в пансионе мне не хотелось. Было страшно
уходить одному, но вместе что-то манило. Я решился и, связав книги, пошел из дортуара, где
ученики уже ложились.