И он показывал четвертую страницу письма, на которой неумелыми, дрожащими линиями был обведен контур растопыренной
детской руки и посередине, как раз на ладони, было написано: «Тосик руку приложил». Перед тем как приложить руку, Тосик, по-видимому, был занят каким-нибудь делом, связанным с употреблением воды и грязи, так как на тех местах, что приходились против выпуклостей ладони и пальцев, бумага сохраняла явственные следы пятен.
— На то и перепел, чтобы в сети попасть! — отозвался хохол. Он все больше нравился матери. Когда он называл ее «ненько», это слово точно гладило ее щеки мягкой,
детской рукой. По воскресеньям, если Павлу было некогда, он колол дрова, однажды пришел с доской на плече и, взяв топор, быстро и ловко переменил сгнившую ступень на крыльце, другой раз так же незаметно починил завалившийся забор. Работая, он свистел, и свист у него был красиво печальный.
Темный предмет нашего спора, шапка или ведро, оказавшийся в конце концов горшком, мелькнул в воздухе и на глазах моих скрылся под престолом. Я успел только разглядеть очертания небольшой, как будто
детской руки.
Неточные совпадения
Он держался одною
рукой за окно остановившейся на углу кареты, из которой высовывались женская голова в бархатной шляпе и две
детские головки, и улыбался и манил
рукой зятя.
Но куклы даже в эти годы // Татьяна в
руки не брала; // Про вести города, про моды // Беседы с нею не вела. // И были
детские проказы // Ей чужды: страшные рассказы // Зимою в темноте ночей // Пленяли больше сердце ей. // Когда же няня собирала // Для Ольги на широкий луг // Всех маленьких ее подруг, // Она в горелки не играла, // Ей скучен был и звонкий смех, // И шум их ветреных утех.
— Я не хочу спать, мамаша, — ответишь ей, и неясные, но сладкие грезы наполняют воображение, здоровый
детский сон смыкает веки, и через минуту забудешься и спишь до тех пор, пока не разбудят. Чувствуешь, бывало, впросонках, что чья-то нежная
рука трогает тебя; по одному прикосновению узнаешь ее и еще во сне невольно схватишь эту
руку и крепко, крепко прижмешь ее к губам.
Володя ущипнул меня очень больно за ногу; но я даже не оглянулся: потер только
рукой то место и продолжал с чувством
детского удивления, жалости и благоговения следить за всеми движениями и словами Гриши.
— Кому прикажете записку о
детском белье отдать? — сказала вошедшая, с заплаканными глазами и с запиской в
руке, Наталья Савишна, обращаясь к maman.