Григорий Иванович. Позволь, Онуфрий! Не мешай. Послушайте, коллега, это нехорошо. Это не по-студенчески. Зачем
оскорблять женщину? Это очень нетактично. На вас мундир, молодой человек!
Она великолепно, например, поняла вопрос о целовании рук, то есть что мужчина
оскорбляет женщину неравенством, если целует у ней руку.
— По какому праву? А по такому, что вы
оскорбили женщину в моем доме, и если б я допустил это, то был бы жалкая дрянь. Вы этого не понимаете, тем хуже для вас!..
Увы! За первой остановкой последовала вторая, за ней третья, в пока мы дошли до центра города, пан Крыжановский стал совершенно неузнаваем. Глаза его гордо сверкали, уныние исчезло, но, — что уже было совсем плохо, — он стал задирать прохожих,
оскорблять женщин, гоняться за евреями… Около нас стала собираться толпа. К счастью, это было уже близко от дома, и мы поспешили ретироваться во двор.
— Это потому, — начал ему возражать Янсутский, — что поводом к убийству могут быть самые благородные побуждения; но мужчине
оскорбить женщину — это подло и низко. В этом случае строгие наказания только и могут смягчать и цивилизовать нравы!
Неточные совпадения
Правила эти несомненно определяли, — что нужно заплатить шулеру, а портному не нужно, — что лгать не надо мужчинам, но
женщинам можно, — что обманывать нельзя никого, но мужа можно, — что нельзя прощать оскорблений и можно
оскорблять, и т. д.
Она была порядочная
женщина, подарившая ему свою любовь, и он любил ее, и потому она была для него
женщина, достойная такого же и еще большего уважения, чем законная жена. Он дал бы отрубить себе руку прежде, чем позволить себе словом, намеком не только
оскорбить ее, но не выказать ей того уважения, на какое только может рассчитывать
женщина.
―
Оскорблять можно честного человека и честную
женщину, но сказать вору, что он вор, есть только la constatation d'un fait. [установление факта.]
Через полчаса он убедил себя, что его особенно
оскорбляет то, что он не мог заставить Лидию рыдать от восторга, благодарно целовать руки его, изумленно шептать нежные слова, как это делала Нехаева. Ни одного раза, ни на минуту не дала ему Лидия насладиться гордостью мужчины, который дает
женщине счастье. Ему было бы легче порвать связь с нею, если бы он испытал это наслаждение.
— Что я сделал!
оскорбил тебя,
женщину, сестру! — вырывались у него вопли среди рыданий. — Это был не я, не человек: зверь сделал преступление. Что это такое было! — говорил он с ужасом, оглядываясь, как будто теперь только пришел в себя.